Будь трижды проклята ненасытная мисс Винтерс! Ее письма пробуждали воспоминания, среди ночи слышался звонкий детский смех, и сон пропадал до утра. Сегодня Джастин покинул хижину в надежде обрести мир в темноте у моря. Он подставил лицо прохладному легкому ветерку, незряче уставился вдаль и глубоко задумался.
Прошло семь лет с тех пор, как трое друзей — Джастин, Николас и Дэвид — приехали в Новую Зеландию в поисках счастья, надеясь быстро разбогатеть. Семь лет назад Трини помог вынести из лодки на берег охладевшее тело Дэвида, но сейчас казалось, что все это произошло вчера и время утратило всякий смысл.
В их троице верховодил Джастин, он был их мозгом. Николас вел переговоры, мог приободрить приятелей доброй шуткой, но душой и сердцем компании был, конечно, Дэвид. Только его неиссякаемый оптимизм вдохновлял их и побуждал идти дальше, хотя поиски золота в сумрачной тени гор на юге, где они провели несколько недель, не принесли результатов. Дэвид никогда не терял надежды, потому что в ответе был за двоих: у него была Клэр.
Да, Клэр. Бывало, Ники уже громко храпел, а Джастин все еще лежал с широко открытыми глазами и жадно слушал рассказ Дэвида о малютке-дочери. Потом наваливался сон, но сквозь дрему щекотал ноздри свежий запах разлохмаченных кудрей и слышался звонкий детский смех, от чего в лагере становилось тепло и уютно. Однажды она ему даже приснилась: приковыляла на пухлых ножках со стороны моря и позвала отца. Но во сне не Дэвид, а Джастин прижал к груди и утешал чем-то расстроенную всхлипывающую девочку.
В воспоминания вторгся пронзительный крик киви, и Джастин затаил дыхание, с минуты на минуту ожидая, что на берег выскочит толпа туземцев с перекошенными в боевом кличе татуированными лицами, сжимая в дочерна загорелых руках кривые ножи. Но ничего страшного не произошло, лишь за спиной захлопали крылья вспугнутой чайки.
Джастин огляделся. Здесь берег был совсем иной. Солоноватый бриз Северного острова, теплый и мягкий, выгодно отличался от суровых ветров острова Южный. Мерно, убаюкивающе покачивались пальмовые ветви, морской прибой не гремел, а будто напевал что-то. Именно здесь Джастин сумел наладить новую жизнь, простую и непритязательную, свободную от всяких обязательств. И все же память хранила запах пороха и крови, смешиваясь с пряным ароматом цветов, он временами щекотал ноздри.
Это Трини с его мудростью бесхитростного дикаря объяснил Джастину, что память о погибшем друге останется с ним навечно.
Джастин поддел носком волну и побрел вдоль берега, освещенного светом луны. Пора было возвращаться, иначе Пенфелд отправится на поиски. Слуга был твердо убежден, что его рассеянный господин, постоянно погруженный в свои мысли, не найдет дорогу назад, если зайдет слишком далеко от хижины.