— Значит, так, сестренка. Кашу ты заварила такую, что нам вовек не расхлебать. Побудь пока здесь, ладно? Я вернусь, как только смогу. Договорились?
Терез сильно затрясла головой, испуганно оглядывая мрачные ряды темно-зеленых елок, плотной стеной обступивших полянку.
— Не уходить! — попросила она.
— Прости, я должен. Иначе для нас обоих все кончено. Если я сейчас не уйду… Большие люди схватят и меня тоже. Мне нужно вернуться домой и обмануть их. Делать нечего, сестренка.
Девочка присела на корточки и, обхватив коленки руками, свернулась в клубок. Джерри опустился на листву рядом с ней и попытался поймать ее взгляд. Безуспешно. Тогда он посветил на Терез фонариком — девочку сильно трясло, будто она очень замерзла.
«Именно так все и должно было закончиться».
Как мог он все эти годы спокойно принимать ситуацию? Видеть, что у родителей в подвале спрятан ребенок, и молчать? Девочке теперь было тринадцать лет, и она понятия не имела о том, как устроен мир. Почему лишь сейчас он удивляется подобному положению дел?
И вот теперь он вынужден разбираться с последствиями: девочка дрожит от страха на лесной поляне, а родители лежат на полу подвала, разобранные на куски. А ведь он давно мог бы помешать им, остановить все это безобразие. Но теперь ему ничего не остается. Он поднялся на ноги, и Терез ухватилась за его штанину.
— Не обижайся, сестренка. Мне нужно уйти. А то они схватят и тебя, и меня. Постараюсь вернуться побыстрей, — пообещал он. — Держись в тепле, — указал он на спальник.
— Большие люди опасные. Ты станешь мертвый, — пробормотала Терез.
— Я справлюсь, — улыбнулся Джерри. — И вернусь за тобой. Время поджимало, и он, не прощаясь, поспешил к дому.
Терез протянула ему вслед топорик, будто желая отдать брату оружие, чтобы он смог себя защитить. Но Джерри уже скрылся за плотной стеной елей. Впервые, с тех пор как Леннарт обнаружил ее в лесу, девочка осталась совсем одна в необъятном открытом пространстве.
С того момента, как Джерри вошел в дом, до его звонка в полицию прошло пять минут. Их он потратил на то, что во всей этой суматохе еще сделать не успел. Пять минут Джерри горевал. Он стоял в прихожей повесив голову и чувствовал, как к горлу подступает комок. Позволив печали разлиться по телу, Джерри пытался ощутить ее цвет и вкус.
Он стоит в доме своего детства, взгляд устремлен в пол. Сколько раз он разувался в этой прихожей, скидывая с себя ботинки все большего размера! Из кухни доносится запах обеда или свежеиспеченного хлеба. Он только что вернулся домой из детского сада или из школы. Больше никогда этого не будет. Больше нет того дома, больше нет родителей.