Она совершенно забыла, что нужно кричать, объяснила Ронья девочкам. Когда ящик ударился о дно, она спокойно приняла тот факт, что умерла, и больше ничего предпринимать не собиралась. Все слушали ее рассказ кивая — они испытали похожие ощущения, хотя, в отличие от Роньи, у них все-таки сработало чувство самосохранения.
Тереза вытянулась на дощатом дне ящика. После Каролин его пришлось помыть, потому что ее вырвало. Кисловатый запах все равно остался. Сложив руки на груди, она попыталась отключить все органы чувств. Линн с Мелиндой тем временем заколачивали гроб. В тесном пространстве ящика удары молотка звучали будто раскаты грома.
Открыв глаза, Тереза увидела полоску света, пробившуюся сквозь щель между планками. Затем она почувствовала, как ящик поднимают. И опускают. Прошло удивительно много времени, прежде чем она ощутила толчок в спину — она на дне могилы. Послышался первый глухой удар — земля упала на крышку гроба. Тереза снова закрыла глаза, установив ровное и неглубокое дыхание.
Она слышала, как лопаты вонзаются в землю, а затем следовали глухие шлепки. Лопаты, шлепок, шлепок. Лопаты, шлепок, шлепок. В этом был свой ритм, и Тереза стала считать удары. Дойдя до тридцати, она поняла, что лопат больше не слышно, а удары становятся все слабее. Она различила еще тридцать шлепков, а потом наступила тишина. Полная тишина. Она не представляла, сколько еще земли высыплется на могилу, но уже ощущала на сердце тяжесть от того количества, что сейчас покрывало ее гроб.
Между грудью Терезы и крышкой ящика — двадцать сантиметров свободного пространства, не больше. Как бы она ни старалась, ей отсюда не выбраться. Если она попытается открыть крышку, выбив гвозди, тяжесть земли помешает ей. Она брошена на произвол судьбы. Заброшена. Ее дыхание оставалось спокойным и поверхностным.
Больше никакого света, проникающего через щель. Никаких голосов, никаких ударов. Ничего. Она потеряла счет времени. Понимала: речь точно не о тридцати минутах, но о трех или десяти, определить бы не смогла. Ведь точки отсчета не существовало.
Тогда она стала считать про себя. Дойдя до ста, Тереза сдалась. Раньше у нее хорошо получалось отсчитывать секунды, но сейчас само понятие секунды утратило всякий смысл. Возможно, она считает слишком быстро, а может, слишком медленно. Она не знает.
И тогда Тереза перестала все контролировать. Лишь сейчас, расслабившись, она поняла, как напряжено было ее тело. Она отдалась на волю темноты, тишины, отсутствия всего того, чем являлась.
Прошло еще какое-то неизмеряемое количество времени. Она дышала неглубоко и спокойно. Тихий звук. Что-то движется. Сначала ей показалось, это насекомое или червяк, случайно угодивший к ней в гроб. Тереза попыталась определить источник звука. Она ощупала руками стенки ящика. Немые, шершавые стенки.