— Нравится. — Евдокия придержала вопросы, которые готовы были сорваться с языка. — Платье великолепно.
Клементина кивнула и ответила:
— Мы заботимся о наших гостях.
Вежливость, за которой пустота… и зеркала эти… зачем их столько? Белые статуи в полутьме альковов.
Женщины и цветы.
Полуобнаженные мраморные женщины и какие-то хищные цветы с глазами полудрагоценных камней на тонких лепестках. Оставлять здесь Аленку не хотелось, да и самой, признаться, было жутковато. Стоило двери захлопнуться, как Евдокия испытала преогромнейшее желание немедля сбежать из этого странного места. Ей откуда-то было известно, что ее, именно ее, Евдокию, оно отпустит.
Почему?
Потому как разглядело во все зеркальные глаза и сочло негодной. Место знало маленькую грязную тайну Евдокии…
Побрезговало.
И от этого сердце кольнула застарелая обида… дура, как есть дура… и придумала себе страстей, себя же напугав. Этак она начнет дома бояться, как шахтеры — Медного проходчика… сама же их уверяла, что сие — байка, пустословие, что не живет на старых выработках призрак. И Горная хозяйка суть вымысел. И даже изумрудных ящерок, которые могут к скрытому золоту привести, не существует…
Не верила Евдокия в сверхъестественное, а тут вдруг…
…ее спальня называлась гиацинтовой и была даже уютна. Бледно-лиловый шелк стен. Белая узкая кровать. Шкап. Кофейный столик и пара стульев. Бюро с откидной писчею доской. Чернильница, правда пустая, бумага, перья…
Саквояж, который раскрывали.
…забрали платья, Лютиком приобретенные, и нижнее белье, чулки, перчатки… шпильки и те. Ленты хоть оставили и гребень.
Евдокия заставила себя сделать глубокий вдох. Она терпеть не могла, когда кто-то совал нос в ее, Евдокии, вещи. Хорошо хоть револьвер с собой взяла, сунув в портфель к бумагам. Его тоже досмотреть порывались, но Евдокия не позволила.
Странно все.
И Лютик еще с его проблемами. Он уверил, что справится, просто исчезнет на несколько дней, а потом вернется. И если повезет — а ему обязательно повезет, точнее, дело вовсе не в везении, а в Лютиковой настойчивости, в которой Евдокия не сомневалась — то маменькина проблема и вовсе разрешится.
В Пресветлом лесу умеют управляться со многими болезнями.
И если так, то пусть у него получится. А Евдокия с собственными тревогами как-нибудь да сама разберется.
Евдокия села на стул и строго велела себе думать рационально.
Ее тревожило место?
Но Евдокии не случалось прежде бывать в королевских резиденциях. Она не представляет, какими они должны быть. Правила? В чем-то разумны. Зеркала?
В ее возрасте можно начинать бояться зеркал. И ближайшее охотно продемонстрировало первые морщинки в уголках глаз.