Дева старая.
Правда, поговаривают, что вовсе даже не дева, что у нее собственный полюбовник имеется, и по-хорошему получается, что не ей морализаторствовать, так нет же… небось сотню лет тому ее бы живенько в монастырь спровадили, чтоб род королевский не позорила.
Права маменька, пали нынешние нравы.
— О чем вы думаете, панночка? — Грель ступал медленно и руку предложил, и Лизанька охотно ее приняла. Сердце застучало от этакой близости…
А в папенькином доме Себастьян старательно избегал Лизанькиного общества. Нет, он был безукоризненно вежлив, хвалил и ее игру на клавикордах, и способности к декламации, и Лизанькины вышивки, и пироги, которые будто бы она пекла… беседовал, шутил, но чувствовалось во всем некоторое стеснение. Конечно, он ведь папенькин подчиненный, а папенька, который затею со сватовством никак не одобрял, постоянно мешался, не оставляя Себастьяна с Лизанькою одних ни на секундочку… теперь-то иное… теперь-то любовь почти взаправду… а если не любовь, то преддверие ее, которое с трепетностью чувств и метаниями душевными.
Тонкими.
— Обо всем, — ответила Лизанька, разглядывая суженого сквозь ресницы.
…а и хорош, пусть и обличье нынешнее ей непривычно, но все одно хорош. Высокий, стройный. И лицо такое чистое, с печатью благородства. Черты правильные, особенно нос красив, как у античной статуи, про которые Лизаньке гувернерка рассказывала…
…и одет со вкусом, пусть и роль приказчика ему непривычна, а все одно — держится уверенно, не то что дура-акторка со своим Подкозельском.
…вчера целый день Грелю глазки строила, все расспросить норовила, откудова он и чем занимается, и понятно, что неспроста — проверяла. А Грель — молодец, держался с достоинством, и на акторкины заигрывания внимания не обращал.
— И все-таки? — Взяв Лизанькину ручку, Грель провел по ладони пальцами, и прикосновение это, обыкновенное, если разобраться, донельзя Лизаньку смутило.
— О том… что здесь все иначе, чем мне предполагалось…
Лизанька чуть ускорила шаг. Нет, она вовсе не надеялась сбежать от сурового взгляда горничной, но хотя бы оставить серую и скучную эту женщину позади, чтобы не напоминала о Цветочном павильоне, о красавицах, о Клементине…
— Этот конкурс… — Лизанька не делала попыток высвободить руку и надеялась, что не слишком-то краснеет, выдавая свою, провинциальную почти, неискушенность. — Я надеялась, что, попав сюда, окажусь в обществе достойном… самые красивые девушки королевства…
— И вы в этом созвездии ярчайшая звезда, — не замедлил произнести любезность Грель.
— Вы мне льстите!