— Что вы, панночка Елизавета…
— Лизанька… зовите меня Лизанькой, я так привыкла, знаете ли… а Елизавета — тяжелое имя…
— Лизанька, — выдохнул Грель, глядя Лизаньке прямо в глаза. И во взгляде его она прочла все то, о чем мечтала. Было в нем и восхищение ее, Лизаньки, красотою, и тщательно скрываемая робкая надежда, и тоска… и многое иное…
…жаль, что глаза, глядевшие на нее, были обычного серого цвета. Черные Себастьяну куда как более подходили…
— Ах, милая моя Лизанька, уж поверьте, ни одна из тех девиц не стоит и вашего мизинчика…
— Так уж и не стоит?
— Конечно! Вы только посмотрите, до чего очаровательные это мизинчики… просто-таки великолепные… я за всю свою жизнь не видел мизинчиков более прекрасных!
И подтверждая сказанное, он поцеловал сначала левый, а потом и правый мизинчик… потом поцеловал и безымянные пальцы, по его словам, прелести невыразимой, и средние… и указательные…
Лизанька млела, сожалея, что пальцев у нее всего-то по пять…
Все было именно так, как должно было быть… и даже далекий раскат грома, предвестник грозы, не испортил ей настроения.
— Во всем королевстве не сыскать ручек столь же милых… — нашептывал Грель на ушко.
— Так уж и не сыскать? Неужто у панночки Евдокии ручки хуже?
Лизанька не ревнует, но проявляет разумное в нынешней ситуации любопытство.
— Ах, что вы, Лизанька, — поспешил заявить Грель, поглаживая ручку, — разве ж можно сравнивать вас и Евдокию? Она, конечно, женщина миловидная, но куда ей до вашей-то красоты?
— Что ж вы за нею-то ходите?
— А что мне остается делать-то? Я — человек подневольный… вынужден искать милостей у панночки Евдокии… от ее маменьки многое зависит…
…или от папеньки, который не сумел приструнить наглую миллионщицу, и теперь ее дочь-перестарок бедного Себастьяна третирует. Лизанькино сердце переполнилось такой жалостью, что она едва-едва не расплакалась.
— Ах, как печально слышать сие… — воскликнула Лизанька. — Ежели бы я могла вам помочь…
Потемневшее небо прорезала молния, а там и гром пророкотал, заглушая шепот Греля. Первые капли дождя упали на дорожку…
…и это было тоже очень романтично: вдвоем с любимым против буйства стихии…