— Никакого!
— Но ты же должна была почувствовать хоть что-то!
— Да, я почувствовала на себе грубое животное! — Абигайль вскочила с одеяла и бросила на него презрительный взгляд. — Посмотри, на кого я похожа!
— О любовь моя, бедняжка! Вот, возьми мой носовой платок. Позволь мне… — Уоллингфорд потянулся за валяющимся на полу жилетом.
Абигайль выхватила из его рук платок и повернулась к нему спиной.
— Я выбрала тебя за опыт! Именно тебя! Думала, что ты знаешь, как доставить женщине удовольствие.
— Я доставляю женщинам удовольствие! — Уоллингфорд поднялся с пола и встал позади Абигайль.
Она бросила платок и подняла корсет.
— Откуда тебе это известно?
Уоллингфорд принялся машинально зашнуровывать на ней корсет, как проделывал это бесчисленное множество раз.
— Никто никогда не жаловался.
— Ну конечно, не жаловался! Ты же могущественный герцог Уоллингфорд! Кому придет в голову сетовать на твою неопытность в постели?!
— Тебе!
— Ты ведь понятия не имеешь, как довести женщину до экстаза, да? Ты просто делаешь свое дело, а потом предоставляешь женщину самой себе.
— Вовсе нет!
Когда с корсетом было покончено, Абигайль подняла с пола платье.
— Бьюсь об заклад, ты даже не знаешь, где нужно прикоснуться к женщине, чтобы доставить ей удовольствие.
— Знаю!
Абигайль повернулась и заглянула ему в лицо. Ее глаза ярко блестели в полумраке.
— Ну и где же?
— Э… ну… к груди, конечно, и… между ног… — Уоллингфорд заикался как школьник, густо покраснев и неловко взмахнув рукой в подтверждение своих слов.
— Где именно между ног?
— Но это же очевидно. Там, где… женский орган… ну, в общем, где вход… — Уоллингфорд силился подобрать подходящие и не слишком грубые слова.
— Неправильно! — крикнула Абигайль.
— Неправильно?
— Нет, нет, нет! Ты в самом деле не знаешь, верно? Ты понятия об этом не имеешь! Ну хорошо, я намекну тебе, мой дорогой герцог, мой предполагаемый эксперт в любви. Средоточие женского удовольствия не в ее вагине. — Абигайль произнесла последнее слово без тени смущения и надела платье.
— Святые небеса, дорогая! — воскликнул Уоллингфорд, и пламя свечи испуганно задрожало. Только сейчас он понял, что обнажен, в то время как Абигайль почти полностью одета. Он сложил руки на груди и смущенно пробормотал: — А где же?
— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать. Не мое это дело — тебя просвещать.
— И что, черт возьми, это означает?
Абигайль пыталась застегнуть крючки на спине.
— А это значит, ваша светлость, что вы можете спать спокойно, ибо я не стану настаивать на повторении. С этого момента вы вольны искать удовлетворения где угодно.