В окно ворвался порыв ветра, от которого чайник закачался над огнем, издавая при этом ритмичное поскрипывание.
— Потому что она моя последняя надежда.
Слова Уоллингфорда с легкостью отскакивали от стен. Аромат остывающего хлеба дразнил его голодный желудок, напоминая о том, что он должен был пообедать еще час назад. А вместо обеда он, точно сумасшедший, нес сентиментальную чепуху посреди пустой кухни.
Уоллингфорд повернулся на каблуках, вышел из кухни и направился в столовую, где на огромном столе стоял обед, сервированный для одного человека.
Не успел Уоллингфорд расправиться с пирогом, начиненным артишоками, и выпить бокал вина, как дверь отворилась и в столовую проскользнула служанка, нервно поправляющая платок на голове и не решающаяся поднять взгляд.
— Вас зовут Мария, не так ли? — спросил Уоллингфорд, обрадовавшись при виде живого человека.
— Да, синьор герцог. — Служанка присела в реверансе, а потом протянула руку: — Записка, синьор.
Сердце Уоллингфорда учащенно забилось.
— Благодарю вас, Мария.
Он развернул записку неторопливо, потому что не хотел, чтобы было заметно, как сильно дрожат его пальцы. Мария стояла возле двери в ожидании ответа.
Уоллингфорду пришлось прочитать записку несколько раз, так как почерк было сложно разобрать. К тому же построение предложений было каким-то странным, словно английский язык не являлся родным для автора.
После этого герцог аккуратно свернул записку и убрал в нагрудный карман.
— Благодарю вас. — Он отложил в сторону салфетку и поднялся из-за стола. — В течение часа я должен покинуть замок. Скажите конюху, чтобы он оседлал моего коня. И еще, Мария…
— Да, синьор? — Служанка выглядела слегка напуганной и, казалось, не совсем понимала, что ей говорят.
— Передайте синьоре Морини мою искреннюю благодарность и скажите ей, что герцог Уоллингфорд приложит все силы, чтобы ее не разочаровать.
Сады Боргезе, Рим
Абигайль подала сестре большие защитные очки в кожаной оправе и помогла ей закрепить их на голове поверх развевающегося белого платка.
— Это так захватывающе, — сказала она, застегивая пряжку. — Хочу, чтоб ты знала: я поставила на тебя двадцать лир у букмекера в кафе при отеле.
— Где это, интересно, ты взяла двадцать лир? Ну правда, Финн, — обратилась Александра к мужчине, склонившемуся над капотом автомобиля. — Достаточно. Все эти люди знатоки своего дела. К тому же тебе давно пора быть у своей собственной машины.
Мистер Берк выпрямился. Выглядел он просто сногсшибательно — высокий, в длинном плаще, развевающемся вокруг его ног, и в остроконечном шлеме, скрывающем высокий лоб. Его собственные очки висели на шее, а на висках поблескивали крошечные капельки пота. Наверняка причиной тому была нестерпимая жара, окутывающая точно шерстяное одеяло. А еще беспокойство. Абигайль догадалась, что мистер Берк был вовсе не рад видеть свою возлюбленную Александру участвующей в гонках и составляющей конкуренцию ему и его обожаемому автомобилю.