— Он почти наелся, — сказала Абигайль, давая ребенку вторую грудь.
Уоллингфорд отошел к окну и смотрел в залитую лунным светом темноту.
Артур перестал сосать, и его голова сонно упала на руку матери. Абигайль поднялась с кресла, взяла с сушилки полотенце и положила его на плечо Уоллингфорда.
— Вот, — сказала она, протянув ему ребенка, прежде чем он успел отказаться.
— Что я должен сделать? — спросил герцог.
— Похлопать его по спинке, — ответила Абигайль. — Да посильнее, он же не хрустальный.
Уоллингфорд стоял у окна, похлопывал сына по спинке своей большой рукой, прижимая к себе другой. Его загрубевшие пальцы были покрыты загаром — как у настоящего работника. Он поднял голову и посмотрел на Абигайль, заставив ее колени задрожать. Его лицо тоже было покрыто загаром, как если бы под его кожей притаилось солнце.
— Ты уверена, что он получает достаточно еды? — хрипло спросил Уоллингфорд. — Он такой легкий.
— Ради Бога, посмотри на меня. Ты думаешь, он упустит свое? В нем уже двенадцать фунтов и девять унций, что вполне достаточно для двухмесячного ребенка.
Словно в подтверждение слов матери, Артур открыл ротик и громко срыгнул.
Уоллингфорд едва не выронил ребенка из рук.
— Святые небеса! Это он? — Герцог обеспокоенно посмотрел на свое плечо.
— Ну вот и славно, — сказала Абигайль, забирая ребенка и стараясь заставить руки не дрожать. Взяла полотенце с мужа. — А теперь мы его запеленаем и положим в колыбельку.
Леонора подошла ближе.
— Я все сделаю, Абигайль, а вы уложите синьора герцога в постель. Он выглядит как человек, проделавший долгий путь.
— Очень долгий, — эхом отозвался Уоллингфорд.
Уоллингфорд, взволнованный и потрясенный, шагал по знакомому коридору. Сквозь стекла в крошечных арочных окнах доносился шум праздника и буханье проклятой трубы. Камни древних стен слились перед глазами в одно расплывчатое пятно.
У него есть сын. Крошечный человечек из плоти и крови, зародившийся в чреве Абигайль от его семени во время акта любви. Его сын. Сознание ласкали слова «мой сын».
Уоллингфорд остановился, закрыл глаза, и взгляд темных глаз Артура проник в его душу, а его маленькая теплая головка тронула сердце.
Что-то сжало его руку.
— Тебе нечего сказать? — услышал он осторожный вопрос.
Абигайль, его законная жена, стояла рядом и крепко держала его за руку. От нее пахло молоком, теплом и воском свечей.
Уоллингфорд покачал головой, подхватил жену на руки и без слов понес ее по коридору в восточное крыло, где когда-то располагалась ее комната — в самом конце коридора. Уоллингфорд начал целовать жену, едва пнув ногой тяжелую дверь. Абигайль застонала и страстно ответила на поцелуй. Ее руки коснулись волос мужа, потом спины и вцепились в поношенную куртку. Уоллингфорд пошатнулся от такого неожиданного нападения, и дверь с щелчком захлопнулась за его спиной.