Почему на других танках ничего не загорелось, а у вас загорелось? Почему плохо тушили? Вопросы не праздные.
Однако вечером того же дня в батальон приехал посыльный от коменданта железнодорожной станции Туапсе.
— Товарищ капитан, вы танк не теряли? — спросил он у капитана Агеева, исполняющего обязанности командира батальона.
— Какой танк? — нахмурился Агеев.
— Да вот такой точно, — посыльный указал пальцем на ближайший «Стюарт». — Только посветлее.
Агеев вызвал понурых Чевтаева с Обуховым.
— Поедете на станцию, разберетесь. Если что, пригоните своим ходом.
За выпускной стрелкой, едва не колесо к колесу с зенитным орудием, защищающим станцию от немецко-фашистских стервятников, стоял танк М3л. Полностью тождественный сгоревшему, если не считать окраски. Все «Стюарты» батальона успели покрыть отечественной темно-зеленой краской, а этот был какой-то бледно-желтый.
Эта песочная окраска была английским пустынным камуфляжем. Сюда, на Кавказ, англичане время от времени подбрасывали через Иран то батальон «Валентайнов», то «Матильды» россыпью — списанные из состава африканской армии, азартно гоняющей Роммеля, лиса, итить его, пустыни.
М3л был идеально укомплектован. Тут тебе и новехонькая лопата в скобах на корме. И пожарный топор на длинной рукояти. И саперная кирка…
На башне танка от руки было написано красной краской: «Gen. Stuart for Russian comrades. Merry Christmas!»
— Берем найденыша? — спросил Чевтаев у Обухова.
— Берем, — без колебаний утвердил командир.
Проблема была одна: бензин.
Танк стоял с пустыми баками. А чтобы пригнать машину в расположение батальона, требовались минимум два ведра бензина. Причем хорошего, авиационного — «Стюарт» был по-буржуйски привередлив.
Бывалый Обухов полез обшаривать внутренности танка и спустя пять минут показался из башни с трофеем.
Безымянные английские доброхоты оставили на командирском месте бутылку виски! На этикетке под аркой-надписью «Whyte & Mackay» были нарисованы два воинственных красных льва.
Львов-то и сменяли на бензин из расчета голова за ведро.
К вечеру батальон был восстановлен до прежней численности: тридцать танков.
Поскольку сгоревший «Стюарт», по мнению Обухова, сына сельского священника, явно пострадал из-за несчастливого номера 13, сержант уговорил капитана Агеева, чтобы найденышу дали номер 31. Во-первых, это 13 наоборот, а во-вторых — он действительно тридцать первый по счету в их батальоне!
— Потакаю суевериям… — вздохнул Агеев.
То ли дело было в лишнем английском «Стюарте», то ли в дивных для зимы погодах, но слухи по батальону поползли самые художественные.