Монах улыбнулся.
— В Китае не любят подобную прыть. Истории бешеный ветер не властен над нашей страной. Мы движемся много столетий, года наполняя собой. Ты хочешь прославить чжурчженей? Узнай, что цена высока. Ты должен набраться терпенья и план растянуть на века. И предков забытые лица тебе не должны помешать. Ты должен, Пусянь, научиться врагов ежедневно прощать. Оружием тайных алхимий, потоком военных машин ты можешь расправиться с ними. Но должен остаться один владелец небесных мандатов, китайцам отец и другим, на Небе один Император — один император под ним.
И снова пугающий ветер метнулся по залам пустым. Пусянь ничего не ответил.
«…один император под ним…»
Глава 4. Монумент
Одна из любимых наложниц внезапно скончалась во сне — холодные лезвия ножниц торчали в ее животе. Ничтожная пасть открывала пошире любого слона и «Пусик» его называла — за что расплатилась сполна!
Поднявшись с кровавой постели, Пусянь из семейства Ваньну вернулся к поставленной цели. Лицом повернулся к окну. Качнулся и в ужасе замер.
— Я вижу багровую тень… В окне отражается пламя горящих вокруг деревень! — Он выскочил пулей наружу, хватая доспех на ходу. Спустился, железом нагружен, готовый отбросить Орду от стен и ворот Поднебесной в пустыню, за водораздел, в сибирский мороз.
Бесполезно. Пусянь ничего не успел.
Внизу, в императорской ставке, в приемном покое дворца, сидят генералы на лавке и слушают молча гонца. Солдат с опаленным мундиром и кровью залитым лицом поведал своим командирам, что битва пошла кувырком. Обмотан обрывками ткани, стоявший едва на ногах, запнулся, увидев Пусяня. Но тут же продолжил:
— В горах последние крепости пали. Проломы в стене городской. Пожары в японском квартале…
— Как смели вы ужас такой сокрыть от меня, негодяи?! — Сын Неба упал на кровать. — Я мог бы позвать самураев и верных бохайцев призвать… Осколки потерянной чести…
— Никто не посмел доложить. Гонцов, что печальные вести приносят, ты любишь казнить, — один из его капитанов ответил. — Мой царственный брат, увы, но мятежные кланы разбили имперских солдат. И я предложить собирался. Решение только одно…
— Довольно, — Пусянь отозвался и выглянул снова в окно. Едва ли властитель Китая предвидел такой поворот! Пекин осажденный пылает, на улицах битва идет… Похоже, конец абсолютен. Но в центре последней войны с ним самые верные люди. Другие давно казнены.
— Товарищи, больше ни слова. И вот мой последний приказ. Мы вряд ли увидимся снова. Прощаемся здесь и сейчас. Вы верными были друзьями. Мы вместе встречали беду и храбро сражались с врагами. Я вас в преисподней найду, в далеком заоблачном крае. Ступайте, не ведайте страх, и если Господь пожелает — увидимся в лучших мирах…