И еще одно замечание. Пугачевское движение по размаху вполне сравнимо с движением Степана Разина. Но вот поразительное отличие: о Стеньке народ сложил немало песен, которые поются и по сей день, о Пугачеве же — ни одной. В чем же дело? Не в том ли, что камертон народной души давно уловил фальшь в звучании чужеземных пугачевских струн?..
Но вернемся к главной теме.
Итак, «польский след» в деле «княжны Таракановой», казалось бы, несомненен, однако не все его расследователи придерживались этой точки зрения. Например, в начале века отрицал причастность конфедератов к появлению самозванки Э. Лунинский. Он спрашивал: «Где же происхождение затеи, где мутный источник инициативы?» И отвечал: «Всего вероятнее в ней самой — в княжне Волдомира. Похождения Пугачева, которые осенью 1773 года достигли высокой степени и распространили переполох в Европейской России, вскружили ей голову. Она позавидовала лаврам ложного Петра, не задумываясь над причинами популярности донского казака. Что удалось на Яике, почему не удастся на Неве или на Москва-реке?»
Трудно согласиться с этими рассуждениями. В 1773 году, когда самозванка назвалась принцессой Елизаветой, ей был всего 21 год и предположить, что она на свой страх и риск, без чьей-либо поддержки и чьего-либо наущения решилась на узурпацию власти в России, невозможно. Нужно было потерять всякое представление о реальности, но как раз в этом упрекнуть самозванку нельзя. Наоборот, она не раз в самых острых ситуациях доказывала присутствие у нее здравого смысла. Уверенность Лунинского в том, что самозванка сама задумала и «раскрутила» интригу, может быть оправдана лишь в одном случае: если «княжна Тараканова» была не самозванкой, а истинной дочерью Елизаветы. Тогда это давало ей моральное право надеяться на поддержку ее выступления различными кругами тогдашнего российского общества, недовольными правлением Екатерины II. Но этому вопросу мы намерены посвятить отдельную главу, которая подведет итог всему расследованию.
Между тем в конце 1773 года в жизни княжны Волдомир произошло событие, которое рано или поздно должно было произойти, — наша героиня, выступавшая уже как принцесса Елизавета, встретилась с Каролем Радзивиллом. О чем они говорили в этот раз — неизвестно, зато в переписке, которая началась между ними после свидания, говорилось о многом. Например, планировалось в поддержку Пугачева поднять восстание в Польше и в белорусских землях, а также посетить Стамбул и попросить у турецкого султана помощи против России (Турция и Россия находились в то время в состоянии войны. —