– Я сказал то же, что и полиция, и следователь, и свидетели. И это, на мой взгляд, звучит вполне убедительно.
– Но я ее сестра! И как насчет того, что кажется убедительным для меня? Я знала ее лучше, чем кто-либо другой.
– Да, ты ведь даже не знала, что она на Бали.
Последняя фраза была сродни удару по лицу.
– Господи, да неужели ты не видишь, что все твои навязчивые идеи уже смахивают на патологию? Ты сбегаешь на другой конец света, вцепившись в этот дневник, словно он – твоя единственная надежда на спасение. Миа больше нет. Она покончила с собой. И мне искренне жаль, что так произошло. Но так случилось, и это надо принять.
Она схватила то, что оказалось под рукой, – его ноутбук.
– Боже, что ты делаешь?
Она подняла его над головой.
– Господи, Кейти! Ради бога, успокойся!
Каждым пальцем она ощущала поднятый вес.
– В нем вся необходимая контактная информация. Это очень важная для меня вещь.
Она бросила взгляд на валявшиеся на кровати выдранные кремовые страницы.
– Не более важная, чем для меня дневник моей сестры.
Ей вспомнился удивленный взгляд Эда, когда он узнал, что Миа вела дневник. А следующим утром она застала Эда за его просмотром. «Проверял, нет ли там чего-нибудь такого, что могло бы тебя расстроить», – пояснил он ей.
– Оказывается, ты мне все время врал, стараясь замести следы…
– Я оберегал тебя.
– Оберегал? – Теперь Кейти понимала, как отчаянно стремился Эд добраться до дневника, чтобы проверить, не выдала ли его Миа. Но Кейти предусмотрительно держала его в поле зрения. До сегодняшнего момента. – Ты специально отправил меня прогуляться, чтобы самому отнести мои вещи в номер…
– Кейти, прошу тебя! Положи ноутбук, пока не сделала того, о чем придется сожалеть.
Либо его тон, либо намек на то, что она себя не контролирует, стали последней каплей, заставившей ее отвести руки назад и изо всех сил швырнуть ноутбук через всю комнату.
Вслед за тихо ахнувшим Эдом раздался громкий смачный удар о стену. Прозрачно-серебристые осколки пластика разлетелись по ковру, экран отделился от клавиатуры. В покрашенной стене образовалась угловатая вмятина.
– Господи!
С невозмутимым спокойствием она взяла дневник и надела рюкзак.
Эд пристально посмотрел на нее.
– Ты – не та женщина, которую я когда-то полюбил.
Она бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Ее волосы растрепались по лицу, а макияж к концу дня успел утратить первозданность. Глаза сверкали гневом. Потертый рюкзак с обтрепанными лямками и воплощенный в нем дух странствий уже не выглядели чем-то инородным в сочетании с ней.
– Ты прав, Эд. Я – не та.