– Я думаю, я уеду с Бали.
– Что? – Миа почувствовала, как у нее в груди все сдавило. – Почему?
– Я приехал сюда ради серфинга.
– А я приехала сюда ради тебя. – Эти слова вылетели у нее сами собой. Ей на мгновение вспомнился Финн и все, чем она пожертвовала. От этих воспоминаний у нее сжалось сердце. – А как же мы?
Ной убрал свою руку из-под ее, и она почувствовала, что за этим жестом крылось нечто большее.
– Не знаю, – наконец ответил он. – Прости. Я правда не знаю.
С определенных пор ее счастье стало измеряться мерилом, деления которого отсчитывали число ее встреч с Ноем. В свое время она читала книги, персонажи которых, описывая свое состояние, говорили, что оказались «в плену любви», и она презрительно считала это мелодраматическим пафосом. Однако лучшего определения своему теперешнему состоянию она придумать не могла: она была заложницей своих неистовых чувств к Ною.
– Я люблю тебя. – Ее щеки тут же запылали от невольно вырвавшихся слов. Потрясенная серьезностью сказанного, Миа, опустив глаза, смотрела на свои руки. Такие слова она говорила мужчине впервые.
Над ними нависла тишина. Она ждала. Ей очень хотелось, чтобы Ной что-то сказал.
Но он молчал, и она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она запрокинула голову, стараясь сосредоточиться на двух паривших в воздухе чайках, – внутренняя сторона их крыльев сверкала белизной.
Чтобы не тяготиться воцарившимся безмолвием, Миа встала и направилась к краю утеса. Ее щеки обдувал нестихающий ветерок. Прищурившись от солнца, она продолжала следить за чайками. Спланировав вниз перед утесом, они оказались почти у самой воды, над рокочущими волнами. Она позавидовала их свободе: ей захотелось прыгнуть с утеса, взмыть в воздух и парить над океаном.
Миа шагнула вперед, становясь на самом краю. Впереди был четырехсотфутовый обрыв, и угловатые скалы у его подножия поджидали, точно надгробные плиты. Она чувствовала, как между ее пальцев вплетается ветер, и начала поднимать руки словно крылья. Прохладный поток воздуха, успокаивая, ласкал ее кожу. Манящий океан со сверкающей водной гладью будто подзывал ее, переполняя пьянящим чувством.
Внезапно рядом оказался Ной и, схватив ее за руку, рывком увлек от обрыва.
– Какого черта ты задумала?
– Я… я просто… – залепетала она, потрясенная собственными ощущениями.
– Ты же была на самом краю!
– Мне хотелось почувствовать ветер.
Он отпустил руку Миа, оставляя на ее запястье красный след.
– Господи, Миа, я решил, что ты…
– Прости. – Слезы сдавили ей горло, и она не могла взглянуть ему в глаза.