– Ему будет лучше.
– Он любит тебя…
– Нет.
– Я же видела, Ной. Ради тебя он бросился в волны. Он страшно боялся потерять тебя, – продолжала говорить она. – И последнее, что он запомнит, – вашу драку и то, как он обвиняет тебя в гибели Джонни. И все, что ты сейчас чувствуешь, перенесется на него. Ты лишишь жизни не только себя – ты заберешь и его жизнь.
Она в ужасе увидела, как он переносит ногу ближе к краю. Потревоженный этим движением камешек покатился и полетел в темноту. Она ждала, что он упадет вниз на скалы, но никакого звука не последовало.
– Жаль, – лишь сказал он.
Ее охватила паника. Все ее чувства обострились: она ощущала, как в ступню острым углом уперся камень; чувствовала вкус доносившейся ветром с океана соли; слышала шорох собственных ног, когда внезапно ринулась вперед.
– Миа, нет!
Но она уже стояла вровень с ним. Она замерла, стараясь сохранить равновесие. Затем заставила себя взглянуть вниз. Лунный свет отражался в колечках на пальцах ее ног, а дюймом дальше – за краем утеса – был только воздух. Темнота скрадывала высоту, но ей все же были видны призрачные тени гранитных глыб внизу – там, где разбивались волны.
У нее остался лишь один козырь.
– Если ты решишься, Ной, я сделаю то же самое. – Она медленно подняла голову и, повернувшись, посмотрела на него. У него была рассечена губа, а на скуле темнела запекшаяся кровь.
– Не валяй дурака!
Она стояла совершенно неподвижно, стараясь побороть нараставший внутри страх.
– Отойди от края!
– Я отойду вслед за тобой.
– Хочешь меня обмануть?
– Ты же знаешь, что нет. – Она осторожно вынула из кармана его предсмертную записку и подняла ее между ним и собой. – Ты не писал этого, Ной. И ты здесь не был. Вот, возьми. И мы оба отойдем. Этой ночи просто не было.
Она ждала. Прохладный ветерок обвеивал ее руку с трепещущим в ней листком бумаги.
– Бери же, Ной.
Время словно остановилось. Во всем мире остались лишь они. Вдвоем. На краю утеса. До нее донеслось частое чередование вдохов и выдохов, и она не сразу поняла, что это ее дыхание. По верхней губе покатилась капелька пота. Она молила, чтобы он забрал страничку и все это закончилось бы.
Миа ощутила колебание воздуха и поняла, что это рука Ноя – она поднималась, большая и сильная. Его пальцы дотянулись до листка. И она ощутила, как листок, выскользнув из ее руки, оказался у него.
Она почувствовала глубокое облегчение. Напряжение, сковывавшее ей ноги, отпустило, и ее колени едва заметно просели – чуть ослабли, почти невидимо наклоняя ее вперед. В поисках равновесия она провела перед собой рукой, но не ощутила там ничего, кроме темноты и пустоты. Движение повлекло за собой еще больший наклон – она согнулась и взмахнула другой рукой. Звякнули браслеты на руках – она напоминала живую мельницу на ветру.