Готово. Место отмечено. И тут же по внутренним громкоговорителям прозвучала команда: «Осмотровой группе приготовиться к построению!»
Я моментально ныряю в свою каюту. Пытаюсь представить себе, что происходит наверху. Наверное, мы уже подплываем к шхуне!
Один за другим подходят матросы осмотровой группы: рулевой Тарасов, сигнальщик Шестериков, главстаршина Холод, матрос Тоцкий. Торопясь, выдаю им пистолеты, ножи, карманные фонари, индивидуальные пакеты. Шестериков берет ракетницу, сигнальные флажки. Все четверо смотрят на меня.
И вдруг я вспоминаю – инструктаж. Я обязан проинструктировать группу. Стараюсь говорить спокойней, попутно припоминая все те бесчисленные тренировки, которые проводил со мной командир.
– Туман, будьте осторожней... – Я поочередно смотрю в глаза каждому. Это трудно, и только сейчас я понимаю, что такое быть командиром осмотровой группы.
Что же еще сказать? И вдруг проносится: а ты? Сам себя ты проинструктировал? А, какая ерунда лезет в голову!.. Неужели ты растерялся, лейтенант Минкевич? Вдруг из шелухи каких-то посторонних мыслей выплывают слова командира: «Главное при высадке – психологически ошеломить нарушителя, не дать ему опомниться...»
– Наверх!
Мы выбегаем на палубу, строимся у борта. Вот она, шхуна, совсем близко. Мы подходим к ней совершенно бесшумно. Молодец, ох, какой молодец командир, подвел нас к самому борту! Так и есть: на шхуне даже не заметили нашего приближения, не услышали ни звука!
– Пошел! – быстро говорю я, и мы разом прыгаем на палубу шхуны. Бросаюсь к ходовой рубке. Человек за штурвалом показывает мне ладони: мол, оружия нет.
– Капитан? Кэптэн? Маетэ? – говорю я.
– Я, я! – Человек кивает головой.
Я оборачиваюсь. Два человека у люка в кубрик растерянно смотрят на меня.
– Команду – в кубрик! – приказываю я. Тоцкий и Шестериков делают шаг вперед, и двое исчезают в люке. Тем временем Холод и Тарасов спускаются в машинное отделение.
Я снова поворачиваюсь к капитану. Отдаю под козырек – этого требуют международные нормы – и говорю:
– Я офицер пограничных войск СССР! Национальность судна, цель плавания?
Тот, кто назвал себя капитаном, пожимает плечами:
– Найн, найн... Нэ поньмай...
Прикидывается? Или действительно не понимает? Пытаюсь объяснить по-английски.
– Наин, найн... – потерянно опустив глаза, твердит капитан.
Меня берет зло. Я расстегиваю сумку, достаю карту, передаю капитану.
– Подписывай! А ну, подписывай!
Видимо, что-то в моем голосе испугало капитана. Он вздрагивает. Послушно берет протянутую ручку. Я незаметно оглядываю его. Молодой парень лет двадцати семи. Щетина на щеках. Поношенный свитер. Серые, спрятанные куда-то вовнутрь глаза.