— Эй, Доджсон!
Из самой гущи столиков вынырнула объемная рука. Тот, кого назвали Доджсоном, вздохнул с облегчением и направился к обедающему.
Френк Доджсон был достаточно известен в определенных кругах Лос-Анджелеса. Одни знали его как отъявленного контрабандиста, другие — как посредника, принимающего участие за определенный процент в некоторых, весьма сомнительных сделках. Третьи знали его как мошенника высокого класса. К этим третьим, разумеется, относились полицейские и федеральные агенты. Именно поэтому у Френка Доджсона были очень веские причины сохранять инкогнито. Кроме того, в оттягивающем руку тяжеленном саквояже лежало семьсот пятьдесят тысяч долларов. Сумма вполне достаточная для того, чтобы первый же блюститель порядка доброжелательно поинтересовался, что же делает здесь янки с такой суммой денег наличными и заявлены ли они в таможенной декларации. А так же и тем, не значится ли уважаемый джентльмен в списках Интерпола. Скорее всего, никакими крупными неприятностями это Френку не грозило бы, но кому, вообще, нужны неприятности, да еще и в чужой стране.
По прибытии в Коста-Рику Доджсон с ужасом понял, что одеяние, — ничем, по его мнению, не должное отличаться от одежды местных жителей, — выглядит аляповатым шутовским нарядом. Теперь Френк мечтал лишь об одном: быстрее сделать свое дело и очутиться в родном знакомом Лос-Анджелесе, в своей квартире, в обширной ванной, наполненной пахучей розовой искрящейся пеной, с банкой ледяного пива в руках. Пока же от него воняло потом, его то и дело кусали какие-то мошки и, вообще, жизнь была отвратительна.
Обедавший так не считал. Напротив, он полагал, что жизнь удивительна и полна удовольствий. В основном, плотских, что его вполне устраивало. Обедавшего звали Деннис Хоупер. Невероятно худой от рождения, с годами, — а ему уже перевалило за тридцать, — он невероятно растолстел. Кроме того, Хоуперу приходилось усиленно питаться, дабы поддерживать жизнедеятельность своего стосемидесятикилограммового тела, и это отражалось на его фигуре далеко не самым положительным образом. По крайней мере, о том, что такое талия, он забыл уже давно. Шеи у Денниса практически не было. Ее заменили три жировые складки, плавно перетекающие в подбородок, затылок и уши. Отвисшие щеки совершенно скрывали нижнюю челюсть. Короткий, похожий на пуговку нос постоянно двигался, будто его хозяин старался уловить все запахи мира одновременно. Маленькие близорукие глазки под тяжелыми веками и еще более тяжелыми надбровными дугами смотрели либо выжидательно, либо враждебно. Все зависело от ситуации. На приплюснутой переносице сидели толстые очки, оправа которых утопала в плоти. Казалось, что стекла прилипли к широкому лицу и держатся сами по себе. Венчала это творение буйной фантазии природы жиденькая поросль ломких волос цвета пепла.