Грант не мог даже пошевелиться. Он слышал участившееся дыхание Элли за спиной, понимал, что нужно стряхнуть с себя это неприятное оцепенение и… стоял, смотрел, слушал. Его воображение расцвело в мозгу розовым цветком. Уже созданная им несколько дней назад картина охоты Раптора ожила вновь, только теперь все происходило в действительности. Там, внизу, двое Рапторов готовились убить стонущее надрывно, хрипящее от ужаса животное.
Корова начала биться. Ее копыта с приглушенным тупым звуком рыли землю, выворачивая ударами пучки травы. Она подалась назад, затрещали, ломаясь, кусты. Трос натянулся и зазвенел низко, как басовая струна виолончели, задетая ненароком. Сеть мешала ей убежать, лишала возможности маневра. Если бы у Гранта было ружье, он бы пристрелил ее. Или Рапторов. Он бы палил вниз без разбору, на движение, и получил бы удовольствие, почувствовал бы радость, когда эти твари попадали бы замертво. Уникальные животные, свирепые хищники, Грант понимал это. Они должны охотиться, так нужно для них, и это он понимал тоже, но ничего не мог с собой поделать. Грант боялся и ненавидел. В нем проснулся атавистический страх перед смертельным кошмарным зверем, источником опасности. Зрачки его расширились.
Секундой позже над загоном взвился тонкий вибрирующий визг. Это было похоже на сигнал рожка, зовущий к бою. Визг нарастал, становясь громче и пронзительнее. Грант ни разу в жизни не видел ничего подобного, и мурашки побежали у него по спине от ужаса, а сердце внезапно заколотилось, насыщая кровь невероятным количеством адреналина. Он мгновенно покрылся липким потом с ног до головы. Легкие с присвистом втягивали воздух. Инстинкт говорил человеку: «Беги!», а организм заботился о том, чтобы его хозяин мог сделать это.
Теперь корова уже не мычала. Она кричала, вопила, почти как человек. Смерть предстала перед ней, неотвратимая и ужасная. Визг Раптора сменился торжествующим рычанием. Секунда, и все было кончено. Пальмы ходили ходуном. Внизу два хищника рвали еще бьющуюся в агонии плоть.
Элли сморщилась и отступила на шаг. В какой-то момент она разглядела внизу карий коровий глаз, залитую кровью морду над располосованной, развороченной шеей, и алые брызги, дымящиеся, горячие, на изумрудной траве.
— Да… — Малколм покачал головой. — Не знаю, как остальным, а мне эта сцена точно не прибавит аппетита.
Грант не мог не согласиться с ним.
Жизнерадостный весельчак Хаммонд потер розовые ладошки.
— Ну, теперь, думаю, мы можем идти.
— Конечно, — вновь подал голос зоолог. — Теперь-то самое время.