— Давайте съездим вместе, я помогу вам, — снова предложила Леля.
Чтобы погасить зародившуюся во мне тревогу, я согласился.
Вид отходящего в дальний путь поезда всегда печалит и волнует. А этот поезд отходил от мокрой платформы в припахивающую землей и талостью черноту весны. В горле закипели слезы, так захотелось простора, и далей, и жизни, так захотелось прикоснуться всей своей молодостью к тому, что сулит дорога. Но это чувство, едва возникнув, потонуло в пошлости наших дел. Мы стали мотаться вдоль состава, ошеломляя пассажиров идиотскими вопросами. По правде, вопросы задавала Леля, я лишь присутствовал при сем с таким отвлеченным видом, что не имел к этому никакого отношения. Леля не стеснялась. Сбив на затылок отороченную цигейкой шляпку, она ястребицей накидывалась на очередную жертву.
— Мы из «Литературной газеты», — говорила она, — а вы кто такой?
Ни одному пассажиру не пришло в голову послать нас подальше. Вечный страх замечательно дисциплинирует. Люди покорно называли свои фамилии, имена-отчества, места жительства и места работы. Вятичи, пермяки, уральцы, сибиряки, дальневосточники, инженеры, техники, сталевары, доменщики, прорабы, преподаватели вузов сообщали Леле свои анкетные данные с той барабанной быстротой и отчетливостью, что служит гарантией лояльности. Но главные мучения ждали их впереди.
— Вы знаете, что вам придется голосовать в поезде? — говорила Леля радостно, но строго. — Это честь, не правда ли?
Пассажиры экспресса тупо подтверждали, что это честь. Хоть бы один возразил, что это скорее случайность.
— А за кого вы голосуете? — следовал неумолимый вопрос.
Большинство знало, те же, что не знали, пугались и начинали лепетать жалкие оправдательные слова.
— Понятно, — властно перебивала Леля, — но за кого бы вы ни голосовали, вы голосуете за…
— Сталина!.. — радостно подхватывал испытуемый, до слез благодарный, что ему помогли выпутаться из щекотливого, мягко говоря, положения.
Мне было стыдно и докучно, я не понимал, зачем нужны все эти расспросы. Но постепенно мне стал приоткрываться Лелин замысел. Она расспрашивала людей, по каким делам ездили они в Москву, с какими учреждениями имели дело, не пришлось ли им столкнуться с кем-либо из земляков, не было ли у них ссоры, не едет ли тем же поездом кто из знакомых, друзей и недругов. Она нащупывала придуманный мной сюжет, пыталась отыскать хотя бы разрозненные подробности его в этой человечьей пестряди. Что-то похожее порой мелькало в напряженно нескладных ответах людей, и под безжалостным нажимом Лели приобретало отчетливое сходство с моей убогой выдумкой. И все же я не понимал до конца, зачем это нужно. Для доказательства, что я действительно был в этом поезде? Но кто станет проверять меня?..