Машина свернула и стала забирать на крутизну отстроенной окраины. Вскоре она остановилась у небольшого, под черепицей домика, заросшего плющом. От калитки к дверям ведет песчаная дорожка, обсаженная кустами чайных, красных и белых роз.
Дитте первой выскочила из машины, схватила тяжелый отцовский саквояж и потащила к дому. Гуго кинулся к ней, чтобы отнять саквояж, а Иоганна замешкалась, поскольку муж вроде бы не собирался идти в дом. Что-то привлекало его внимание. Но вокруг не было ничего примечательного, если не считать старого дворника, подбиравшего в совок всякий сор.
Впрочем, дворник был по-своему примечателен: хоть и согнутый возрастом и недугами, он все равно был огромен, с непропорционально маленькой головой под синей форменной фуражкой. Свою работу он выполнял с обычной для немцев добросовестностью, но и с очевидной неохотой, даже отвращением. Он был некогда тучным человеком, но обхудал, и лишняя кожа висела на нем слоновьими складками. Все же трудно было предположить, что этот печальный монстр привлек внимание ее мужа.
— Мартин! — позвала Иоганна.
— Иди… Я сейчас, — рассеянно отозвался Нексе.
Иоганна знала, что с мужем лучше не спорить, и подчинилась.
Нексе достал сигару, откусил кончик, сплюнул, закурил и медленно двинулся к дворнику.
— Наконец-то вы приносите хоть какую-то пользу своему народу, Майер, — сказал он насмешливо.
Дворник тяжело обернулся. В его белых от дурной и тяжелой старости глазах постепенно затеплилось узнавание.
— Нексе?.. — сказал он неуверенно. — Что вы тут делаете?
— Я переехал в Дрезден вскоре после войны. А вот вас что-то давненько не было видно. — В голосе — веселая ирония.
— Ваши друзья кинули меня в тюрьму, — глухо проговорил Майер и с привычным надрывом: — За что?
— За сотрудничество с нацистами, надо полагать, — хладнокровно пояснил Нексе.
— С ними сотрудничала вся Германия, — пробормотал Майер.
— Так уж и вся? А коммунисты?
— Тогда будьте последовательны. — От злобы Майер даже как-то помолодел. — Пусть они строят коммунизм, а всех остальных — за решетку!
— Нет, мы отделяем немецкий народ от нацистов. Другое дело, те, кто, зная правду, сознательно натаскивал фашистское ярмо…
— Не надо громких слов! — перебил Майер. — Просто мы ставили на разных лошадей. Ваша пришла, а моя осталась за флагом.
— Майер, Майер, даже для вас это слишком! Вы хоть когда-нибудь верили в рабочее движение? Или уже родились предателем?
— Смотря что называть предательством… Да и к чему вся эта болтовня? Игра сыграна, мы оба уже ни к черту не годны. Единственная разница между нами, — добавил он злорадно, — я доживаю на своей родине, а вас Дания вышвырнула вон.