Литературный сценарий
Второй вариант
К перрону Дрезденского вокзала подходит поезд. Из спального вагона прямого сообщения (на запыленной табличке значится: «МОСКВА — ДРЕЗДЕН») выходит очень старый, но бодрый и крепкий человек с большой, хорошей лепки головой, вокруг которой светлым нимбом реют легкие седые волосы. Он элегантен в своем сером твидовом костюме и белой крахмальной рубашке с черной бабочкой. Это всемирно прославленный писатель Мартин Андерсен-Нексе.
Проводник ставит на платформу его небольшой саквояж. И тут же к нему кидаются высокая стройная женщина средних лет и девушка лет двадцати пяти.
— Здравствуй, Иоганна, жена моя! — скрывая в шутливо-торжественном тоне растроганную нежность, приветствует Нексе жену. — Здравствуй, Дитте — дитя человеческое! — обнимает он свою младшую дочь.
Деликатно уступив близким право первого приветствия, к Нексе порывисто шагнул пожилой, очень высокий и худой человек с поэтической гривой волос, — назовем его Гуго, — немецкий писатель, друг Нексе.
— Здравствуй, Мартин, старый боевой конь!
— Здравствуй, Гуго! Рад тебя видеть.
Гуго подхватил саквояж Мартина, и все трое направились к машине.
— Ты хорошо съездил? — тревожно спросила Иоганна — Как ты себя чувствуешь?
— Как утес!.. А мои розы?
— Благоухают на весь квартал.
Они усаживаются в машину и трогаются.
— Ты отлично выглядишь! — заметил Гуго.
— Спасибо. И все же я не тот. Мне трудно выдержать целое заседание. Клонит в сон.
— Я всегда спал на уроках, лекциях и собраниях…
— Ты — другое дело. Ленивый, беспечный поэт. А я воспитан президиумами. Что ни говори, Гуго, а старость есть старость.
— Не возводи на себя напраслину, отец! — возмутилась Иоганна.
— А кто сказал, что во мне нет былого энтузиазма? — лукаво спросил Нексе.
— Мартин! — вспыхнула Иоганна и показала глазами на Дитте.
— А как ваш Комитет? — спросил Гуго. — Будет новая война?
— Не допустим! — решительно отрубил Нексе. — Мы будем так драться за мир! — И он потряс большим крепким кулаком.
— Ого! Борцы за мир настроены по-боевому! — улыбнулся Гуго. — Кого ты видел?
— Всех старых товарищей: Эренбурга, Фадеева, Полевого. Тебе кланяются, а Иоганну, конечно, обнимают… — Он круто замолчал.
Машина достигла старого центра Дрездена и пошла мимо великолепных барочных зданий, зверски разрушенных в самом конце войны бессмысленной, лишенной каких-либо военных целей американской бомбардировкой: Цвингера, Оперного театра, Кафедрального собора… Восстановительные работы коснулись пока что лишь знаменитой галереи, все остальное лежит в развалинах, и эти черные горестно-прекрасные руины кажутся грозным памятником войне.
