Роту пару раз пополняли, но небольшое пополнение быстро таяло. Патронов и гранат хватало, с едой бывали перебои. Случалось и всего по разу в день поесть. Повара на нашу ругань виновато отвечали, что не могли найти нас. Пошлют их туда-то, они приедут, а окажется, что надо не туда, а в другое место. А, еще гранаты были явно ленинградского производства, потому что по виду слегка отличались от тех, что я видел под Кингисеппом. Добрый совет старшины я помнил и пользовался им. Сви́тера я себе не раздобыл, но разжился наганом и патронами к нему. Сначала я его прятал, потом стал носить открыто. Начальство на него внимания не обращало. Еще я на пару дней стал владельцем части оптического прицела. Я его свинтил с разбитой пушки и некоторое время наслаждался обретенной дальнозоркостью. А потом он пропал. Той ночью нас гоняли то сюда, то туда: то позволят спать, то подымут, то прикажут готовиться к атаке, то атаку отменят… Немудрено, что я свою оптику потерял. Но настроение и так было настолько низким, что потеря на нем не отразилась.
В моем новом взводе осталось человек шестнадцать, отделений оттого было два, и командир со связным. Моим отделением командовал младший сержант Гаврилов, он, наверное, был последним из кадрового состава взвода. Взводный был из запаса и пришел с пополнением под Нарвой, как Гаврилов говорил. А остальные тоже когда-то пришли, с каким-то пополнением или сами пристали, как Тимофей, служивший на каком-то береговом складе флота. При отходе он отбился от своих, а пристал к пехоте. Его в армейскую форму переодели, но перед боем он всегда вытягивал бескозырку из вещмешка и надевал ее вместо пилотки. Кстати, он воевал с винтовкой Симонова. У Гаврилова был ППД, а кроме того, еще ручной пулемет и три винтовки СВТ, так что пострелять мы могли довольно густо. К «дегтяреву» у меня душа не лежала, потому когда меня отделенный спросил, не хочу ли я во вторые номера, то ответил, что я был вторым номером на «максиме», а в ручном пулемете – ни ухом, ни рылом. Гаврилов оставил все так, как есть.
…День начался не очень удачно. Утром кухня запоздала, потому собрали, у кого что осталось, и по-братски разделили. Елисей Митрич, воевавший в Гражданскую, сказал, что ему старые солдаты говорили: перед боем лучше не есть, чтоб при ранении в живот выжить, поэтому перед боем поголодать полезно. Но свою долю сжевал быстрее нас. Патронов хватало, и пока это была единственная радость.
Первую атаку на обороняемые отделением два домишка какого-то хутора мы отбили. В правом домике из двух окошек комнаты работал пулеметный расчет (первый номер – Валентин и второй – Никифор), а из сеней стрелял я. Когда немцы откатились за канаву в поле, я дозарядил магазин и пошел к соседям. С ними было все в порядке: Валентин мрачно бдил у окошка, а Никифор набивал расстрелянные диски.