Подъем объявили, колотя в стреляную орудийную гильзу, и можно было еще разок умыться, уже не спеша. Чего-то глаза у меня за ночь закисли… Вроде и мыл их уже, а такое впечатление, что не мыл.
С утра нам чаю с хлебом дали, а после завтрака пошли мы доделывать вчерашнее. Справились довольно быстро, оставалось-то немного, да и руку уже каждый малость набил.
После того основную массу народа погнали куда-то, а человек восемь, включая и меня, под руководством сержанта из другого взвода оставили и стали нас учить разному.
Сначала немного уставам – кто такой красноармеец, какие задачи Красной армии и прочее. Потом это занятие прервали, и стали мы отрабатывать разные строевые премудрости. Как приветствовать командира, как выходить из строя. А потом попытались ходить строем. Сержант страдальчески морщился, когда мы одиночную строевую подготовку демонстрировали; а когда строем ходить начали, то он прямо-таки ругаться стал. И было отчего, поскольку мы друг другу все ноги оттоптали. Ибо подобралось такое воинство вроде меня, которое про все военное иногда только что-то слышало, а чаще – и того не удостоилось.
Так мы весело проводили время до обеда и добились лишь того, что чуть реже наступать друг другу на ноги стали. Потом сержант вывел меня из колонны по два и велел идти позади всех, хотя я по росту-то был не самый малый. Тут все пошло куда лучше, и сержант даже ругаться перестал.
На обед мы явились даже пристойно, ибо я специально чуть отстал и, когда с ноги сбивался, оттого никому не наступал на задники.
Народ основной уже вернулся и отдыхал. Я спросил у ребят, чем они занимались. Они ответили, что тем же, что и вчера, только подальше отсюда. Я в ответ сказал, что нас строевому шагу учили, оттого мы друг другу все ноги оттоптали. Народ пару раз вяло пошутил, но, видно, все устали и особенно не веселились. Подошел наш помкомвзвода и позвал меня. Я встал и попытался изобразить то, чему меня сегодня учили. Получилось, видно, средне, ибо Волынцев только кисло улыбнулся. Отрапортовал ему, что мы делали, а тут сержант из второго взвода подошел и тоже кисло посоветовал ставить меня, как он выразился, «на шкентеле». И пояснил, что это значит, добавив, что так я меньше мешаю другим. Волынцев буркнул, что разберется.
Тут нас приехали кормить. В послеобеденные минуты «на завязку жирка» Волынцев опять подошел ко мне и, велев не вскакивать, а лежать дальше, сел рядом и стал расспрашивать, что я умею, а чего не умею. Выходило, что военного я вовсе ничего не знаю и не умею, а вот строительное кое-что могу или представляю, как сделать.