не дать потоку истории унести его бедную душу.
Долгое время они с шерифом поднимались молча. Им навстречу попался сначала носильщик с объемистым грузом на плечах, затем юная парочка, выглядящая виновато. Расставание с убежищем под серверной не стало освобождением, о котором Лукас мечтал все последние недели. Оно оказалось засадой, маршем позора: лица в дверях, лица на лестничных площадках, лица на лестнице. Озадаченные лица, неморгающие глаза. Лица друзей, гадающих, действительно ли он — враг.
Может, так оно и было.
Станут говорить, что он сломался и произнес зловещие слова, но Лукас теперь знал, почему людей вышвыривают наружу. Он был вирусом. Если он скажет неправильные слова, это убьет всех, кого он знает. Путь, по которому прошла Джульетта, такой бессмысленный. Он поверил ей, он всегда ей верил и знал, что она не сделала ничего плохого, но теперь он действительно все понял. Она была похожа на него очень во многом. Разница заключалась только в том, что ему не суждено выжить, и он об этом знал. Бернард сам ему сказал.
Они уже удалились на десять этажей от Ай-Ти, когда в рации Питера зажужжал сигнал вызова. Питер выпустил локоть Лукаса, чтобы прибавить громкость и ответить, если вызывают его.
«Это Джульетта. С кем я говорю?»
Ее голос.
Сердце Лукаса подскочило, затем провалилось куда-то в глубину. Он уставился на перила и прислушался.
Ответил Бернард — потребовал от всех молчания. Питер уменьшил громкость, но рацию не выключил. Голоса поднимались вместе с ними, перелетали из бункера в бункер. Каждый шаг и каждое слово стачивали Лукаса, отщепляли от него по кусочку. Он присмотрелся к перилам и снова задумался о настоящей свободе.
Ухватиться, перепрыгнуть. И долго лететь.
Он даже представил, как совершает эти движения, сгибает колени, перебрасывает ноги через перила.
Голоса в рации спорили. Произносили запретные слова. Они обсуждали секреты, полагая, что их никто не слышит.
А Лукас снова и снова мысленно прокручивал смертельный прыжок. Судьба ждала его за перилами. Образ был настолько сильным, что Лукас сбился с шага.
Он пошел медленнее, и Питер тоже сбавил темп. Слушая, как спорят Джульетта и Бернард, каждый из них начал колебаться, сомневаться в необходимости дальнейшего подъема. Нужные для рывка силы постепенно покинули Лукаса, и он решил не прыгать.
Мужчины заново оценили ситуацию. И передумали.