— Но если я желаю посвятить себя богу, разве это не превыше любого предназначения человека?
Он боролся с закипающей в нем яростью — как отчаянно он стремился к тому, чтобы ухватить эту удачу, которая теперь, как он почувствовал, ускользает от него!
— Допустит ли бог посвящение, основанное на вашем заблуждении? Вы полагаете, что на Небесах не обладают чувством чести?
И тут он неожиданно задал ей еще один вопрос:
— Вы говорили своему отцу об этих безумных намерениях?
Она нахмурилась при этом намеке на скандал, который он способен был устроить.
— Я намерена сказать ему сегодня.
— Боже мой! Так вы серьезно утвердились в этой обманчивой мысли, в этом… в этом мошенничестве? Силы небесные! И вы могли подумать, что ваш отец будет участвовать в этом? Ваш отец, слава богу, — человек чести, человек, который верен данному слову. Не питайте иллюзий на этот счет, Изотта. Я честно выполнил свою часть того, о чем мы договорились между собой, и он не сможет обмануть меня с… с заслуженным вознаграждением.
Она отпрянула от него.
— Вы сочли бы наградой взять в жены нерасположенную к вам девушку?
У него было такое чувство, будто он ударился головой о холодную твердую стену из мошеннического упорства. Ярость ослепила его. Она почти душила его.
— Девушка! — съязвил он хриплым голосом. — Это вы девушка? Вы?
Этот выпад привлек к нему ее взгляд, и он грубо, отвратительно захохотал ей в лицо.
— Вы даже настроены постричься в монахини? Вступить в мошеннический брак? О, я понимаю вас. Вы хотели обмануть меня сейчас таким же образом, как обманули меня до этого, когда солгали, убеждая меня в невинности вашего визита в жилище этого пса. Так ли просто будет вам убедить в этом вашего отца?
— Вы намерены рассказать ему?
Вопрос навел его на мысль о том, где еще можно сохранить его влияние.
— Бог тому свидетель, если вы не возобладаете над своими чувствами и не выполните своего обещания.
Он думал, что этим сокрушит ее. Но она смотрела на него со своим неиссякаемым, приводящим в замешательство спокойствием.
— И такую вот — испорченную, как вы думаете, мошенничающую, лицемерную и лживую, как вы говорите, — вы по-прежнему желаете взять меня в жены ради моего приданого? Это благоразумно!
— Смейтесь сколько угодно! Я заработал вас, и мне заплатят.
— Даже если вы оспариваете меня у бога?
— Хоть у бога, хоть у дьявола, мадам.
— Не позвоните ли вы, Леонардо, и не распорядитесь попросить моего отца и брата прийти сюда?
Он не сделал движения повиноваться.
— Зачем? Что вы собираетесь сделать?
— Если вы позвоните, вы сможете все раскрыть. Я буду разговаривать с вами только в присутствии моего отца.