— И вы сделали это? — Виллетард растерялся от удивления.
— Я сделал это. Но я не хочу козлов отпущения за свой поступок, Виллетард.
— Что?
— Я прервал другую важную работу, чтобы прийти сюда этой ночью и спросить вас, какой болван виновен в приказе об аресте Пиццамано?
— Болван?!
Наконец, привычная презрительная усмешка вернулась на лицо Виллетарда.
— Вероятно, вы подберете несколько иное выражение, когда я скажу вам, что приказ исходит от генерала Бонапарта.
Но на Марка-Антуана это не произвело впечатления.
— Болван есть болван, командует он Итальянской Армией или сжигает уголь в арденнских лесах. Генерал Бонапарт проявил себя великим полководцем, величайшим полководцем Европы на сей день…
— Ваша похвала ободрит его.
— Надеюсь. Но меня не ободряет ваш сарказм, и мне не нравится, когда меня перебивают. Генерал Бонапарт может быть гением в военных делах, но это — не военное дело. Это — дело политическое! Исключительно политическое! Политически арест капитана Пиццамано — грубый просчет первой величины. Когда я делал его героем, у меня не было планов сделать его к тому же и мучеником. Это не только не является необходимым, но даже может оказаться опасным. Это может вызвать здесь большие волнения.
— Кого это волнует? — спросил Виллетард.
— Каждого, у кого сохранились рудименты рассудка. Мне выпало быть одним из них. И я подозреваю, что члены Директории встревожатся. Очень сильно встревожатся. Глупо вызывать волнения, которых можно избежать. Поэтому, Виллетард, вы должны будете немедленно издать приказ об освобождении капитана Пиццамано.
— Освободить капитана Пиццамано! — Виллетард был в шоке. — Освободить убийцу французов?
Марк-Антуан подчеркнуто пренебрежительно махнул рукой.
— Вы можете оставить этот жаргон для официальных речей. Между мною и вами это не произведет впечатления. Я требую немедленного и безусловного освобождения этого человека.
— Вы требуете его освобождения? А Бонапарт требует его ареста! Вот занятный конфликт великих сил. Вы бросите вызов Маленькому Капралу?
— Как уполномоченный представитель Директории, в целях осуществления мер, которые от меня, я уверен, потребует Директория, я брошу вызов самому дьяволу, Виллетард, и не побоюсь этого.
Поверенный в делах уставился на него еще более тяжелым взглядом, чем прежде. Наконец, он пожал плечами и издал некое фырканье.
— В таком случае, клянусь честью, вам лучше самому издать такой приказ.
— Я бы уже так и сделал, если бы мою подпись признавало венецианское правительство. К несчастью, я аккредитован только здесь, в миссии. Мы теряем время впустую, Виллетард.