В ответ ему прозвучали: хорошо обоснованные финансовые аргументы; старое утверждение, будто эта война никоим образом не затрагивает Венецию; призывы со смирением перенести невзгоды, из-за которых их провинции стали ареной боев этой войны, потому что это лучше, чем самим открыть источник величайшего бедствия в будущем из-за безрассудного расточительства истощенной казны государства.
Тем, кто из жадности и малодушия выдвигал эти аргументы, вышел ответить Вендрамин. Бледный от потери крови и из-за этой бледности приобретший аскетически утонченную внешность; с раненной рукой, незаметно подвешенной под патрицианской тогой так, что ее состояние невозможно было определить; он стоял на высокой трибуне, возвышаясь над своими собратьями-патрициями. Он начал с красноречивого заявления, что было бы фатальной ошибкой полагать, будто независимость Венеции не находится под угрозой. Хорошо известно многим, и он имеет основания полагать, что Его Светлость дож входит в их число, что если Франция выйдет победителем в противоборстве с Империей, независимость Венеции вполне может быть поставлена под угрозу. Подробно остановившись на непримиримости республиканца Бонапарта, он спросил собравшихся, могут ли они на самом деле предположить, что покоривший Италию человек удержит свои разбойничьи руки перед соблазном сокровищ Светлейшей?
Далее, заявив, что в этом зале произнесено уже больше слов, чем того допускает ситуация, он потребовал проголосовать за предложение, представленное собранию сенатором Франческо Пезаро.
Барнаботти, явившиеся все до единого, голосовали согласно требованию их лидера. По-видимому, выступление Вендрамина увлекло даже некоторых твердолобых патрициев из числа колеблющихся, потому что после подсчета голосов в пользу предложения о вооруженном нейтралитете было преимущество более чем в сто голосов. Итак, Сенату было приказано с величайшей расторопностью продолжать усиление вооруженных сил, чтобы Светлейшая была в состоянии объявить, что ввиду злоупотреблений, совершаемых над ее территориями и подданными, она вынуждена перейти от невооруженного нейтралитета к вооруженному, и потребовать вывода из ее провинций войск воюющих сторон.
Собрание разошлось с чувством, что теперь-то только на свой риск Сенат может пренебречь выполнением рекомендаций, которые были столь твердо поддержаны.
Вендрамин еще раз доказал свою способность, полностью управляя никчемными барнаботти, оказывать влияние на решения правительства.
После этого он обрел чувство высокой собственной значимости, омрачаемое лишь воспоминанием о поражении, нанесенном ему рукой Мелвила. Но и здесь он предпринимал свои меры. Вендрамин благодарил бога, что у него не было недостатка в приятелях, даже несмотря на то, что его партнеры по казино дель Леоне и другим подобным злачным местам косо смотрели на него в эти дни.