Горецки объяснял Янсме, как управлять «куком».
— … Это просто, как вареные яйца, — закончил он объяснения. — А теперь давай слетаем на нем куда-нибудь для тренировки.
— Хорошо, — сказал Янсма. — Куда, например?
— Подальше от гарнизона. Может, облетим вокруг острова? — предложил Горецки.
— Просто отлично! — согласился Гарвин и залез на сиденье водителя.
Двигатель уже работал. Пока Станислас карабкался в машину, Гарвин пристегнулся. Глядя на монтажную площадку для пулемета, Горецки сказал:
— Было бы у нас оружие, слетали бы и подальше. Но думаю…
— Эй! — крикнул кто-то.
Обернувшись, Гарвин увидел Бена Дилла, рысцой спешащего к ним. На его ремне, перекинутом через плечо, болтался самый большой из всех ручных пулеметов, которые успел узнать Гарвин.
— Вы, двое придурков! Решили поехать кататься без командира?
— И в мыслях не было, дек! — ответил Янсма.
— Хорошо, — сказал Дилл, заваливаясь на заднее сиденье. — Сматываемся быстрее, пока не нашли для нас работу.
— Я собирался заставить его облететь весь остров, — сказал Горецки.
— Идея мне нравится, — согласился Дилл. — Полетели, прочешем пляж. Поехали, мистер Янсма!
— Сию секунду, мистер Дилл! — Гарвин нажал на педаль двигателя и потянул на себя У-образный рычаг управления. «Кук» срыгнул и поплыл над землей.
— Мне не понравился этот звук, — сказал Дилл.
— Если любишь падать вдруг, — ответил Горецки, — катер «кук» — твой лучший друг.
— Смешно, — заключил Дилл. — Животики надорвешь. Гарвин, веди низко и быстро. Хочу дышать водяной пылью.
— Рад служить, — сказал Гарвин и спикировал к воде.
— Поторапливайтесь, детки! — крикнула Лир. — А то опоздаем к утренней молитве.
Ньянгу хотел выругаться, но не смог — не хватило дыхания. Ему показалось, что Рада прохрипела что-то нецензурное.
Лир в последнее время стала беспокоиться, вдруг кто-нибудь из них все-таки останется в живых к концу обучения. Поэтому она установила ежедневные забеги по прибрежной полосе. Два дня — на два километра, каждый третий день — на пять.
— Из всех частей тела для хорошего пехотинца самыми важными являются ноги, — жизнерадостно заметила Лир. Она легко бежала по линии прибоя спиной вперед.
— По-моему, — буркнула Энджи Рада, — важнее всего то, что между ними.
— Ого! — отозвалась Лир. — У тебя хватает дыхания на болтовню! Ну-ка спой нам что-нибудь!
— Опять я вляпалась! — простонала Рада, но послушно запела:
Где счастье былое? Опять меня ждет
На «грирсоне» ржавом тоскливый полет.
Ведет его злой отморозок-пилот,
А денег как не было, так их и нет,
А денег не больше ничуть.
По небу вонючий летит драндулет.