– Да вы меня совсем не знаете, – возразил Раймон тихо, – я скуп!
– Нет, – она покачала головой и продолжила голосом, полным убежденности, – я знаю вас. Вы писали мне, и когда приехали, я убедилась, что не зря мне нравились ваши письма. Мы не успели познакомиться в Кремьё, едва ли сказали друг другу несколько слов, но я не сомневалась. И вы показали себя человеком великодушным и щедрым.
– Это когда я был щедр? Когда не узнал вас при встрече? Или когда кричал на вас здесь, в саду?
Жанна сморщила нос.
– Это была минутная слабость, присущая всем сильным людям.
– Это действительно была слабость, – вдруг сознался Раймон. Все равно она поймет, когда они окажутся наедине в спальне – а это случится в ближайшее время, или, видит Бог, шевалье де Марейль кого-нибудь прикончит. – Я был ранен при Рокруа и немного раньше, а я ненавижу слабости.
– Я знаю, – со вздохом созналась и Жанна. – Только не смейте ругать Норбера. Я бесстыдным образом его обманула.
Раймон припомнил травяной вкус отваров, смешанных с вином, новую свечу и ощущение, что в темноте кто-то есть.
– Значит, вы были там. Вы приходили ко мне. – Пару недель назад он бы разозлился, а теперь понял, что это ему приятно.
– Вы не сердитесь? Норбер был очень испуган и сказал, что если вы узнаете, то пустите его шкуру на военный барабан – так вот выразился.
Раймон усмехнулся и притронулся к ее волосам ладонью. Ему с утра хотелось это сделать. Жанна протянула руку и коснулась его щеки своими тонкими прохладными пальчиками.
– Хорошо, – сказал шевалье де Марейль, – он прощен. Однако, чтобы прощение состоялось, скажите мне, почему вы приходили? Ведь мы почти чужие друг другу.
– Это не так, – покачала головой Жанна. – Вы – мой…
Раймон ожидал, что она скажет: «Мой супруг», – однако она лишь повторила тверже и увереннее:
– Вы – мой.
Он поцеловал ее стремительнее, чем в первый раз, и еще более страстно. Жанна привстала на цыпочки, обвив руками шею Раймона, и он подумал: если сейчас не остановиться, ему – им обоим – сделается все равно, где они находятся. В беседке, посреди заросшего ромашками поля или бального зала, главное – заполучить друг друга немедленно.
– Мадам, – хрипло проговорил шевалье де Марейль, – вы играете с огнем.
– Всю жизнь, – прошептала Жанна.
– И вы все еще просите дать вам время?
– Да, – вздохнула она, – прошу.
Он кивнул, хотя и продолжал держать ее в объятиях.
– Хорошо, мадам. Я уступлю вашим желаниям, если вы уступите моим и подарите еще один поцелуй.
– Это вы преподносите мне подарок, – сказала она.
Оказавшись наконец в собственной спальне, Жанна отослала служанку, велев прийти попозже, а сама принялась ходить по комнате, не в силах усидеть на месте.