Боже! Она и помыслить не могла, что Раймон станет так обращаться с нею. Так скоро! Все эти дни она смотрела на его угрюмое лицо, лишь временами оживлявшееся, и думала о том, как много времени потребуется хотя бы для зарождения доверия. Но то ли в сознании шевалье де Марейля доверие и страсть не связаны между собой, то ли он действительно не совсем тот человек, каким его полагала Жанна, однако сегодня… сегодня он поцеловал ее. Четырежды. И поцеловал бы в пятый раз, и Жанна понимала, чем бы это закончилось.
Она хотела оказаться с ним наедине, наверное, не меньше, чем он, и лишь огромным усилием воли заставила себя мыслить здраво. Совесть вопила и царапалась, засунутая в дальний уголок. Жанна все еще не могла переступить черту, не могла согрешить…
Как смешно! Если подумать о том грехе, который она уже совершила, представившись женой Раймона, то разделить с ним ложе, не будучи связанной узами брака, – всего лишь мелкая шалость, которую легко отмолить. Да, великий кардинал не терпел такого поведения, однако итальянец Мазарини гораздо более раскован в подобных вопросах. Да и знатные дамы не испытывали особых мук совести, падая в объятия понравившихся мужчин. Но Жанну воспитывали по-другому, и, кроме того, у нее имелось собственное мнение о таком поведении. Как же она могла повести себя подобным образом? Обмануть Раймона окончательно, надругаться над его чувством чести…
Она ничего не знала о том, были ли у него любовницы прежде. Наверняка имелись, в армии полно маркитанток, и дворянки тоже зачастую отправляются в приграничные городки, чтобы развлечь кавалеров между военными действиями. И не стоит обманываться добродушием Раймона. Оно свойственно ему, как собаке – мяуканье. Он привык получать то, чего ему хочется. Сейчас ему захотелось Жанну. Потом он уедет, и… И все пойдет как прежде. Только вот она останется с разбитым на осколки сердцем, а Раймон между тем ни слова не сказал о любви. Какими горькими сейчас казались Жанне жизненные уроки Элоизы! Как она хотела бы обмануться, представить хотя бы на некоторое время, что он влюблен в нее и потому хочет находиться рядом! Но нет. Он сам сказал: им нужно завести наследника, и Раймон де Марейль исполняет этот долг так же истово, как и свой долг перед государством. Проще говоря, он поразмыслил и, по всей видимости, решил, что так будет проще. Жанна знала, что привлекательна, раньше ей льстили мужские взгляды, а теперь… Теперь она повсюду видела ложь. Кто обманывает сам, видит обман повсюду.
И все же прикосновения Раймона были такими нежными, а его слова… Он сознался ей в своей слабости – это ли не доверие? Или минутная прихоть? Как жаль, что она не умеет угадывать истинные желания или читать мысли. Жанна вспомнила его зеленые глаза, бородку, которая смешно щекотала кожу, когда Раймон целовал жену, и жар, исходивший от его тела. Вспомнила и зажмурилась, не желая думать об этом больше, однако так стало еще хуже – теперь ничто не отвлекало от воспоминаний. Рассердившись сама на себя, Жанна позвонила, вызывая служанку. Может, этой ночью удастся заснуть.