– Юнис Мюррей делала назначенную доктором Гринсоном процедуру. Гринсон назначил все правильно, он просто не учел, что в организме Монро уже много наркотиков и без того.
– Вы не любите Монро?
– А за что ее любить? Кривляка, обожавшая выставлять себя голышом, наркоманка и пьяница… За что?
Я понимала, что не все в мире любят Монро, но никогда не думала, что встречу такого человека и даже буду с ним беседовать. Теперь не удивительно, что, услышав, как ее убивают, этот вот не пришел на помощь, даже если прятался за портьерой в спальне.
Он заметил мое смятение, усмехнулся:
– Вам неприятно мое отношение к Монро? Но у каждого свое мнение, я слишком много слышал такого, после чего не могу уважать многих весьма уважаемых другими людей.
Не успела я с мысленным вздохом согласиться, как получила продолжение:
– Все в мире циклично, все развивается по спирали. Когда на новом витке своего расследования вы окажетесь в этом же месте, вспомните мои слова: каждый делал свою работу.
Значит, все-таки убийство, но по неосторожности. Мюррей сделала клизму с хлоралгидратом, не зная, что та окажется смертельной. Конец расследования?
Настроение было отвратительным, потому что выявлялась немыслимо глупая смерть самой красивой женщины двадцатого столетия. В ту минуту я была готова принять лучше подушку Роберта Кеннеди, чем вот такое – красивое тело, погубленное нелепой клизмой.
Джон решил, что с него откровенности достаточно, поднялся со словами:
– Извините, мне пора.
Я задала последний вопрос:
– Почему Оташ не рассказал об этом и не предоставил пленки?
Собеседник снова опустился на свое место, но присел на краешек, словно давая понять, что отвечает на последний вопрос.
– Потому что их не было, нечего предоставлять.
– Вы же говорили, что Оташ слушал пленки?
– Только слушал, а потом их отправили заказчику.
– Ди Маджио?!
Он совсем сошел с ума?
– Нет, для Ди Маджио сделали только пару записей, чтобы он убедился, что Монро живет в доме одна, а не с Синатрой, например. Он даже был уверен, что «жучки» сняли…
Собеседник снова встал, усмехнулся:
– Кеннеди не убивали Монро, за них это сделали другие.
Глядя ему в спину, я невольно произнесла:
– За них или для них?
Он обернулся:
– А ведь вы правы. Для них.
– Кто?
В ответ пожимание плечами:
– Заказчика я не знаю. Ищите женщину.
– Кому Оташ отдал пленки?
– Когда догадаетесь, почему самого Оташа не привлекли к ответственности за незаконное прослушивание, тогда и поймете кому.
Он ушел, а я осталась сидеть оглушенная.
«Кеннеди не убивали Монро».
Это сказал человек, который слышал ее предсмертные всхлипы. Неважно, ненавижу или обожаю я этого человека (конечно, ненавижу, даже если бы на месте Мэрилин была любая другая, как можно слушать такое и после не заявить об этом в полиции?!), мне предстояло решить, верить ему или нет.