Только Гасан, тоскующий у своего стада о своей несчастной доле, видел в ночи несколько огней: это факелы в руках Эвимелеха и Ницана, задержавшихся в пути на ночь, принял он за две двигающиеся звезды. И он оставил пастушью дубинку – только посох захватил с собой – и двинулся вслед за звездами. Эвимелех, выслушавший Гасана и простивший все зло, которое тот ему причинил, принял Гасана как брата. И они, теперь уже втроем, снова принялись шагать – вперед, туда, где нуждались в их помощи и совете, туда, куда влекло их неуемное, испытавшее горе сердце.
Не знали они и о том, как страшно тоскует Соломон в своем полном любви и сладострастья дворце. Как одиноко стало ему без мудрого старца, которого он сам прогнал, ослепленный гневом. Долго он глядел на пустые свитки папируса, оставленные Офиром, пытаясь разгадать: что таится в них? А потом он взялся писать, и стихи, как слезы, полились из его глаз, и сердца, и души. Он пел о любви, о сбывшемся и несбывшемся счастье, о видимом и незримом в сути человеческой. Ему стало казаться, что он живет только, когда пишет, когда слагает свою – одновременно и пышно-праздничную, и торжественно-траурную – Песнь Песней. И много дней подряд он добавлял в нее слова, менял их порядок и снова возвращал на прежнее место. На короткие мгновенья покой возвращался в его душу, ему казалось, что он может простить себе гибель Суламифь, ведь он возвращал ей жизнь – по-особому, в Песне: что значит мимолетный человеческий путь в сравнении с вечностью? Но потом ему снова казалось, что он недостаточно ярко и тепло, недостаточно точно и нежно описал Суламифь, ее красоту и способность дарить любовь и быть любимой. И наступала мука, тревога и тупая тоска по ушедшему и невозвратимому счастью. Он переписывал свою Песнь, рвал на куски свитки и собирал обрывки опять.
Не знал Нирит и не знали путешественники, не знал Соломон и не знала Руфь, чье сердце разорвалось от бешеного гнева, пожравшего ее самое, и остановилось навсегда, – и того, что в одном из домов Иерусалима растет девочка, как две капли воды похожая на Суламифь. Эту девочку когда-то спас Соломон: мать его вымолила свою дочь у бесплодной соперницы в Летнем дворце во время Судного часа.
Но явно или смутно чувствовали все: есть, есть любовь, которая живет вне времени, которая сопричастна вечности. Она открывается только тем, кто готов ее увидеть. Кому-то нужны долгие годы, долгие отношения, чтобы научиться любить сильно и трепетно. Кому-то бог дает талант любить – от рождения. Кто-то воплотит свою любовь в детях, кто-то – в творчестве. А кто-то, несчастный и убогий, так и не познает чуда – чуда любви…