Харальд предоставил секретарше полную свободу действий, и она забронировала отель в Баден-Бадене. От многих пунктов завлекающей рекламы он пришел в полнейшее замешательство. Единственное, что задержалось у него в памяти, это слово «ароматерапия» и фраза: «У нас ваша душа улыбнется». Для верности он раздобыл тренировочный костюм. Недавно встретив отца в коридоре, Харальд обратил внимание, что родитель носил полиэстеровый спортивный костюм, который показался ему знакомым. Внешний вид отца показался ему карикатурой на самого себя – большой, но согнувшийся крючком, лысый и с мокрым носом. Неужели Макс посягнул на вещи отца ради деда? Нет уж, лучше он купит новый спортивный костюм, чем станет требовать от старика вернуть свои старые шмотки. И не от широты натуры, а из отвращения.
Макс позвонил в Берлин Мицци, чтобы выяснить, надо ли дарить родителям подарок к серебряной свадьбе.
– Ты спятил? Это не наше дело, – возмутилась Мицци. – Кроме того, они нас не приглашали.
Как только Макс стал цепляться к ее берлинскому произношению, она в общении с ним будто нарочно переходила на этот диалект и выговаривала специфические берлинские дифтонги с утрированным подчеркиванием.
– Как тебе Йенни? – спросил Макс в ожидании, что сестра похвалит ее за хороший вкус.
– Я к ней как-то не прониклась. Главное, что она тебе нравится, – насмешливо ответила сестра, чем обидела Макса.
В пятницу старик спозаранку спрятал пакет с пистолетом и машинным маслом для швейной машинки за ставнем. Дождавшись, когда все ушли, он снова извлек свое добро из тайника. Елена уже помогла ему умыться и одеться и теперь появится лишь на следующий день. Харальд с Петрой будут на работе примерно до часу дня, потом отправятся в Баден-Баден, Макс поехал за продуктами на выходные.
Погода с каждым днем становилась все более солнечной и теплой, в цветочных ящиках, укрепленных на перилах балкона, расцвели глицинии, а в соседских садах на вишневых деревьях появились завязи. Вилли Кнобель сидел перед открытой настежь балконной дверью. На его коленях была расстелена салфетка. На ней лежали детали бережно разобранного вальтера. Пользуясь носовым платком, он протирал их машинным маслом. Наконец-то осмысленная работа! К тому же от чистки, смазки и протирки замысловатых деталей он получал настоящее удовольствие. Раньше он не мог понять, почему Ильза так любила полировать серебряные вещи, и вот внезапно его осенило, какое удовлетворение может доставлять простой труд. Спустя час дело было сделано. Ему захотелось пальнуть для проверки.