Один взгляд этих …пустых глаз способен внушать человеку безумный страх и просто замораживает его своей силой. Вы становитесь медлительным, словно дождевой червь, — Война оторвал руки от лица и налив себе вина сделал несколько больших глотков.
Староста с состраданием всматривался в глаза молодого пана, полные пережитого:
— Вы сказали, …он летел?
— Вы мне не верите…?
— Нет, нет. Я просто спросил…
— Всё правильно, пан Станислав. Вы мне не верите. Я бы и сам не верил в это, если бы не видел собственными глазами. Да, он летел. Мало того, он схватил меня там, в лесу, пока я сидел и смотрел на него, как замороженный, схватил и потащил вверх. Несмотря на то, что его, — лицо Якуба выразило полное омерзение, — пропахшая тленом хламида закрывала мне лицо, я чувствовал, пан Станислав, меня тащат вверх. Мне даже казалось, что он машет крыльями, хотя …я их и не видел. Да и когда я мог?
Уж и не знаю, по какой такой причине Юрасик передумал тащить меня куда-то для того, чтобы исполосовать крестами, однако он отчего-то вернулся и бросил меня на землю…
ГЛАВА 14
Прежде чем рассказать что-либо о состоянии пана Альберта, появившаяся в гостевой бабка Климиха тут же спросила молодого Войну о здоровье. Якуб признался, что ему досаждает боль в спине. Климиха попросила молодого пана поднять сорочку. Он послушно повернулся к свету очага и потянул полы одежды себе на плечи.
Староста, глядя на открывшуюся ему картину, задержал дыхание. Вся спина пана Войны была одним большим синяком. Климиха старательно ощупала каждую косточку Якуба, но так и не нашла каких-либо серьёзных повреждений.
С её слов выходило, что все болевые ощущения Войны только от того, что его: «крэпка шыбанула». Из способов лечения такого болезненного, но достаточно лёгкого недуга знающая в этом толк старуха «прописала» пану «больш шавяліцца», каб «чорная кроў рассмакталася[86]».
Едва только Якуб, опустил полы сорочки и потянулся к бутылю с вином, старая дама недовольно закивала головой. Она всегда плохо относилась к тому, что мужчины то и дело прибегали к помощи выпивки в любых сложных делах. Климиха достала из своей полотняной торбы серебряный крест и тёмный пузырёк с водой, после чего попросила пана старосту выйти.
«На млодым пану велькі зляк, — сказала она, — трэ яго загаварыць, бо будзе нядобра. Я што магу зраблю, а што не, …заўтра раніцою звязіце пана на Кавальскі хутар да Варвары. Яна сама нікуды не паедзе, старая ўжо, ледзь рухаецца, а без яе тут не абойдзешся, бо з нячыстым яна лепш упраўляецца[87]»…
Что-то около получаса просидел пан Станислав в холодной гостиной, соседствующей с той комнатой, где Климиха лечила пана Якуба от испуга. Зубы старосты выбивали мелкую дрожь, пальцы стали деревянными от постоянного соседства с мокрой одеждой, о которую Жыкович безуспешно пытался их растереть.