— А плохого?
— Плохого, как это ни странно, много. Взять хотя бы то, что в скором времени само слово «поляк» станет сродни слову «торговец» или «меняла». В самой Польше так говорят о евреях, но тут в Литве, это уже относят к ляхам. Уж не знаю, с какой подачи в нынешнем польском королевстве развелось столько жуликов и всякого рода пройдох, но все люди, кто перебрался оттуда в Литву, в один голос твердят, что о поляках идёт дурная слава, и винят в этом, почему-то евреев. Нет, — отмахнулся пан учитель, — что ни говори, ляхи теперь не те. Думаете, от хорошей жизни они только в 1466 году вернули себе занятый тевтонцами Мариенбург? Великие князья в былое время большой кровью отбили эти земли у язычников Пруссов, а нынешние правящие потомки, эту, неимоверными усилиями сохранённую территорию, чуть не подарили тевтонскому Ордену. Тут, всё тем же полякам нужно было бы в ножки поклониться Литве за Грюнвальд[136]. Если бы всем скопом там не побили тевтонов, те бы в скором времени у Польши отхватили половину земли. Они уже давно-о-о косо посматривали в сторону Кракова[137]. Сами подумайте, разве подписали бы ляхи Кревскую унию[138] 1385 года, если бы были в силе? А, — отмахнулся Никаляус и повторился, — что ни говори, мистер Свод, а дурная слава идёт о наших королях и о нынешней Польше. Зато, как ни посмотри, столько пустого гонору...!
Лицо Свода просто искрилось неподдельной заинтересованностью. Давненько ему не приходилось общаться с таким ушлым провокатором.
— Должен вам сказать, — осторожно вклинился в монолог учителя Ричи, — что я сразу заметил, как боль за страдания Польши и Литвы сильно тяготит ваше доброе сердце. Да, это видно, Николос. Я совершенно не знаком со здешней историей, а вы на многое открыли мне глаза. Однако, как мне теперь быть? Ведь в противовес вам, мой друг мистер Война и его отец весьма лестно отзываются о политике литовско-польского короля Жигимонта второго? Да, Николос, они серьёзно считают его сильным и мудрым королём.
Цепкий взгляд пирата моментально отметил перемену в лице Эшенбурка. Учитель словно жабу проглотил.
— Что же, — неохотно ответил он, — мнение столь уважаемых людей и для меня немаловажно, однако, всё равно я буду отстаивать свою точку зрения.
— «Как бы ни так», — подумал Ричи, а вслух произнёс, — должен вас предупредить, что и я буду на стороне пана Якуба и милорда. Я им друг, к тому же меня вполне удовлетворяет уклад местной жизни.
Эшенбурк был обескуражен:
— Вы же ничего не знаете об этой жизни и строите своё мнение только на основе пышного панского быта. А как же жизнь простых крестьян, их тяжкий труд?