— Николос, — задумчиво произнёс Свод, прерывая паузу, во время которой намечалась очередная смена темы разговора, — вот интересно, а что вы думаете о нынешнем положении литовцев? Я имею ввиду, — пояснил англичанин, отмечая, что расслабленный прогулкой Эшенбурк не совсем понял суть вопроса, — то, что они живут сейчас меж двух огней.
Учитель коротко пожал плечами:
— Что тут можно думать? — вздохнул он. — Они уже давно в таком положении и, смею вас уверить, ещё не скоро окажутся в другом.
— Грустно, очень грустно, — продолжил Ричмонд, хитро поглядывая в сторону главного врага пана Смолярека, управляющего одной из угольных шахт под Любеком. — А вы сами, Николос, если отбросить тот факт, что родились в Польше, чью бы сторону сочли для литовцев более выгодной? Или вы считаете, что им сейчас самое время задуматься о том, чтобы попробовать построить своё сильное и независимое ни от кого государство?
Учитель криво глянул в сторону собеседника. В заданном ему вопросе явно крылся какой-то хорошо замаскированный подвох и Эшенбурк задумался:
— Это достаточно сложный вопрос, — ответил он через какое-то время. — Но если вы хотите, я скажу, что думаю по этому поводу? …Хорошо, — начал окончательно разбуженный от былой мечтательности учитель в ответ на красноречивый взгляд оппонента, — попробуем рассуждать, как вы и говорили, отбросив факт места моего рождения.
Сразу хочу заметить, что пусть это и звучит не патриотично, но мне кажется, что лучший вариант для Великого Княжества Литовского, это поскорее попасть под власть надвигающейся Руси.
— Ого! — неподдельно заинтересовался подобным поворотом Ричи. — Но мне почему-то кажется, что это просто слова человека, обиженного на Корону, и причиной тому собственное изгнание.
— Нет, Свод, дело в другом. Должен вам сказать, что Корона и сама какое-то время назад переживала подобное неприятное время. Весомая часть польского королевства только сравнительно недавно стала считать себя настоящими ляхами. Это началось с правления князя Болеслава первого, Храброго. Хочу заметить, что в Польше за всё время её существования и было-то всего несколько подобных ему князей, людей − достойных почитания. Да, Болеслава Храброго почитают, и почитают за то, что смог втиснуться меж соседей и установить границы королевства в его нынешних пределах. Был ещё Казимиж третий, о котором говорят: «Он взял Польшу деревянной, а отдал уже каменной». …Мешко первый из рода Пяста, вот, пожалуй и всё. Лично я ничего хорошего не вижу в том, что поляки, усилием этих великих князей обрели свою видимую независимость от соседей? Да, конечно, авторитет этих королей столь велик, что оставшейся после них мощи хватит и для того, что бы ещё не раз раздвинуть границы своего королевства, но, повторюсь, хорошего тут мало.