— Уходим, — потянула девушка замершего репортёра. — Могут всплыть…
— Боже… да их там прорва, — Энгеран бормотал, то и дело оглядываясь. — Они кишмя кишат. Сколько же их в заводи?
Ему казалось, что он увяз в затянувшемся кошмарном сне. Смутные образы, скользившие по краям поля зрения, обретали плоть, из мыслей превращались в твёрдые панцирные существа, шевелящие множеством ножек.
Они здесь. Сон стал явью, а реальность ослепительного дня исчезла, растворилась в темноте. Выхода нет. Хотелось орать: «Свет! Включите свет! Пусть эта сволочь исчезнет!»
Чёрта с два. Жгучее солнце пройдёт небесный круг и ухнет в море, а когда остынет кровь заката, глубина оживёт и поднимется из бездны голубыми огоньками. Хозяева подводной ночи осваивают новые угодья.
— Ты что, до сих пор не верил? Ведь ты расследовал… видел, снимал…
— Конечно, верю. Со вчерашнего дня. — Энгеран вновь оглянулся, проверяя, не бежит ли следом ужас на лапках, волоча хвост. — Но чтобы так много… целая армия! Почему их никто не замечает?
— Мы живём днём, они выходят ночью. И солнце… днём вода отражает, вдобавок река грязная, залив как отстойник.
Они шли мрачными улочками, погружаясь в лабиринт Висельного берега.
— На Авроре я видела одного гухьяка. Он был мёртв. Лежал у самой полосы отлива. Я далеко забрела и вдруг поняла, что это не подводный камень, а… Слишком неудобный, чтобы унести. Мне пришлось бы бросить весь собранный материал. Я вернулась, добежала до станции. Когда мы пошли обратно с видеокамерой и волокушей, было уже поздно — начался прилив. Этот случай даже не попал в отчёты. Нечем доказать.
— Беда всех аномальных находок. Таких случаев не счесть. Одно сгнило, другое выкинули, третье потеряли…
— Арто говорил про индусов — они молятся огромным ракам, говорят с ними, чем-то меняются. Я решила — очередной гон, морская травля. Потом задумалась. А после, когда он пропал… решила проверить. Слишком подозрительно. Но я не догадывалась, что там — настоящий ад. — Она остановилась и глубоко вдохнула, раскинув руки вверх и в стороны: — А-ах! Ты понимаешь, как тут здорово? Ни стен, ни слежки, ни-че-го!.. Борден — тюрьма. Даже мысли запирают — в карцер, на замок. А я изо всех сил думала: вытащить уродов, багром — и на свет.
Пока она дышала свободой, Энгеран поглядывал туда-сюда, оборачивался — всё ли в порядке? Тревожное ожидание играло с ним — вот пошевелилось что-то, тенью шмыгнуло в сторону, пропало на ровном месте. Кошка?.. Невольно он стал выговаривать шёпотом:
Кунла, дорогой, не приближайся ко мне
Кунла, дорогой, не приближайся ко мне