— Прессе пока ни слова? — спросил Камиль Ле-Гуэна.
— Ты что, издеваешься?!
Луи дошел уже до середины коридора, ведущего к выходу, как вдруг повернул обратно. На его лице читалась озабоченность.
— И все-таки, — сказал он Камилю, — это ведь довольно хитроумная идея, насчет клетки средневекового образца. Как-то она не вяжется с таким типом, как Трарье… Слишком сложна для него…
— Да нет, Луи, это ты сам слишком хитроумен для Трарье! Он не изготавливал средневековую клетку — это ты про нее вспомнил. Тебе пришла в голову такая параллель, потому что ты хорошо знаешь историю. Вот ты и решил, что это клетка, которая называлась — как там ее? — «девчонка». А Трарье не копировал никакую «девчонку», он сколотил простую клетку. Только очень маленькую.
Ле-Гуэн слушал Камиля, развалившись в своем огромном кресле и закрыв глаза. По виду он ничем не отличался от спящего, но Камиль знал, что таков его способ сконцентрироваться.
— Жан-Пьер Трарье, — говорил Камиль, — родился одиннадцатого октября пятьдесят третьего года, так что ему было пятьдесят три. Профессия — слесарь-наладчик, двадцать семь лет проработал в мастерских, связанных с авиацией (начал в компании «Южная авиация» в семидесятом). Уволен по сокращению штатов в девяносто седьмом, два года был безработным, затем устроился уборщиком в больницу Рене Понтибье, через два года снова был уволен по сокращению и остался без работы. В две тысячи втором году нашел место сторожа в промзоне. Туда же и переселился.
— Как его характеризовали? Склонен к насилию?
— Вроде того. Вечно лез в драку. Легко выходил из себя. По крайней мере, об этом свидетельствовала его жена, Розелина. Они поженились в семидесятом, и в этом же году у них родился сын, Паскаль. Вот отсюда уже интереснее. Я к нему еще вернусь.
— Нет, давай уж сразу, — потребовал Ле-Гуэн.
— Сын исчез. В июле прошлого года.
— Вот отсюда поподробнее.
— Я пока еще не знаю всех деталей, но в общих чертах можно сказать так: Паскаль был абсолютным неудачником. У него не ладилось с учебой в школе, коллеже, техническом лицее, потом со стажировкой, потом с работой… Словом, никаких побед, одни поражения. Он пытался что-то менять — работу, жилье, — но все бесполезно. Отец сумел устроить его на работу в больницу, в которой работал сам, — взял его себе в подручные. Это было в двухтысячном году. Став коллегами, они еще теснее сблизились — к родственным чувствам прибавилась рабочая солидарность. Но всего через год обоих уволили. Когда отец нашел место сторожа в две тысячи втором году, сын перебрался к нему в его новое жилье. К тому времени, между прочим, Паскалю стукнуло ни много ни мало тридцать шесть годков! Но я видел его комнату — игровая приставка, постеры с футболистами, компьютер с выходом в Интернет, где его интересовали исключительно порносайты… Если не считать груды пустых пивных банок под кроватью, точь-в-точь комната подростка. Психологи в таких случаях обычно говорят об «инфантилизме», но если по-простому — Паскаль был типичный недоросль. И вот — гром среди ясного неба: в июле две тысячи шестого года он исчезает! Трарье-старший заявляет в полицию о его пропаже.