Эта беспомощность человека толпы, не имевшего возможности ни знать и помнить, ни выполнять всех мелочных требований шариата, человека, на каждом шагу рисковавшего преступить закон, по незнанию его, и вместе с тем вечно трепетавшего тех тяжких кар, которыми шариат грозит за разного рода закононарушения, – эта беспомощность человека толпы, во-первых, заставила последнего приспособляться к тягостным для него условиям, то есть, делая вид ревностного исполнителя закона, в действительности исполнять очень немногое, наиболее удобоисполняемое; а во-вторых, та же беспомощность явилась в свое время причиной непомерного размножения книжников.
Помимо того, что профессиональные интересы книжников побуждали их сделаться вместе с тем и полуофициальными инспекторами народной нравственности, издавна установился еще и инспекторский надзор общественного мнения, надзор тем более тягостный и грозный, что участие в нем принимали все, от мала до велика, не брезгая притом даже и такими вспомогательными средствами, как дымовые отверстия в крышах и щели в глинобитных стенах.
В этом отношении все были против всех, и это делалось только ради ограждения самого себя, каждого порознь, от возможности быть заподозренным или уличенным в преступном игнорировании требований шариата и уставных общественных приличий или хотя бы лишь в индифферентных отношениях ко всему этому. Каждый многое преступал и игнорировал, но тщательно скрывал это, даже от членов своей собственной семьи, стараясь вместе с тем казаться ярым столпом правоверия, много и громогласно разглагольствуя о несомненной необходимости строго исполнять все мельчайшие требования Божественного закона.
Мало-помалу официальным, громогласно исповедовавшимся правилом туземца-мусульманина стало – жить по старине, не допуская никаких еретических новшеств, ибо шариатом и мудрыми творцами обширной духовно-нравственной литературы предусмотрено и регламентировано все и навсегда, а потому всякое новшество, не одобренное официально книжниками, лучше других знающими закон, не может быть ничем иным, кроме ереси..
Поэтому все то, что шариат заклеймил названиями порока, греха и преступления, – всевозможные нарушения канонических правил, употребление опьяняющих напитков, азартные игры, прелюбодеяние, тайная проституция, лихоимство, воровство, ростовщичество, всякий обман в торговле и т. п., невзирая на ужас таких установленных за все это кар, как плети, отрубание кисти руки (за воровство) и побиение камнями, – все это издавна находило себе многочисленные тайные приюты и в закупоренных, закрытых от посторонних взоров ячейках семейных очагов, и в кельях мадраса, и во внутренних покоях ханских дворцов..