Хотя никто ещё не смог прочесть письмена Прежних, Ривал надеялся, что когда-нибудь ему удастся сделать это. Он истратил так много времени на копирование, что полдень застал нас в узком ущелье, где мы решили отдохнуть, устроившись под самым подбородком широкого лица, надменно смотрящего на нас из глубины утеса, на котором оно было высечено.
Я долго разглядывал его и чем больше я смотрел, тем более знакомым казалось мне это лицо, хотя я и не мог сказать, почему и откуда. И хотя сейчас мы были окружены причудливыми изображениями, у меня пропало ощущение, что за нами следят. Впервые за время нашего путешествия у меня поднялось настроение.
— Почему здесь столько изображений? — удивлялся я. — Чем дальше мы продвигаемся, тем их становится больше.
Ривал проглотил кусок хлеба и, подумав, ответил:
— Возможно, мы приближаемся к очень важному месту — к Святилищу, а может и к городу. Может, это часовые… Годами я собирал и анализировал рассказы торговцев, и никто из них не забирался так далеко по этой дороге.
Я заметил, что он возбужден и ждет какого-то важного открытия, самого важного из тех, что он сделал за долгие годы путешествий по этой Пустыне. Он быстро поел, нетерпение уже овладело им, также как и мной. Мы не стали задерживаться под этим гигантским подбородком и поскакали дальше. Дорога продолжала извиваться между горами и изображения стали более сложными. Теперь это были уже не головы и лица. Линии образовывали замысловатые узоры. Ривал остановился перед одним из них и трепетно воскликнул:
— Великая Звезда!
Всматриваясь в изображение, я с трудом выделил взглядом пятиконечную звезду. Она была так искусно замаскирована в лабиринте линий, что найти ее было довольно сложно.
— Великая Звезда? — произнес я с непониманием.
Ривал соскочил с лошади, подошел к утесу и начал ощупывать глубоко высеченные линии, как бы желая, чтобы его пальцы подтвердили истинность того, что видели глаза.
— Насколько я знаю, это способ вызова одного из самых Могущественных, но кроме изображения, от ритуала ничего не осталось. Никогда раньше я не видел такого сложного рисунка. Я должен перерисовать его.
Он достал рог с чернилами, перо, кусок пергамента и принялся за работу. Я изнемогал от нетерпения, наблюдая, как он любовно и аккуратно прорисовывает каждую черточку, то и дело сверяясь с оригиналом.
— Я пройдусь немного, — сказал я.
Ривал что-то хмыкнул в ответ, не отрываясь от работы.
Я поскакал по дороге, сделал поворот и… дорога кончилась!
Передо мной возвышалась каменная плита и никаких намеков на дверь или ворота. Мощеная дорога кончалась перед этим утесом. Не веря своим глазам, я смотрел на такой резкий и бессмысленный конец нашего путешествия, на которое мы возлагали столько пламенных надежд. Дорога начиналась ниоткуда и кончалась в… Зачем же тогда нужна была эта дорога? Каким целям она служила?