— Прости, — тихо, почти беззвучно выдохнула я. — Лучше бы ты меня тогда убил, — прошептала уже в собственные ладони, закрывающие лицо, тщетно пытаясь справиться с комом в горле, выдавливающим из глаз слёзы.
— Ребёнок, — вздохнул горячий и легко, даже не заметив моего вялого упрямого сопротивления, перетащил к себе на колени, обнимая аккуратно, даже как-то бережно. — Глупый маленький ребёнок. Не надо жалеть поранившуюся гидру, на них очень быстро всё заживает, — задумчиво хмыкнул он. — А меня тем более жалеть не стоит, горячие слишком живучие и выносливые, чтобы нам можно было сочувствовать.
— Ты как будто потух, или перегорел, — тихо, неуверенно поделилась я с ним собственной мыслью. — Мне страшно, что так и останется…
— Я же говорю, ребёнок, — усмехнулся мужчина. — Ничего со мной не будет. Выложился, конечно, очень сильно, давно такого не было, но это не смертельно. Поспать, поесть, и всё пройдёт. Ну, что ты на меня смотришь так настороженно? Я же тебе говорю, я очень живучее создание — и физически, и психологически. Опять ты себе всяких глупостей придумала, и теперь отчаянно их переживаешь.
— Почему — опять?
— Потому что. То придумала и поверила, что ты не человек. Потом придумала и поверила, что горячие — местные жестокие рабовладельцы. Сейчас вот опять… Мне только непонятно, что ты себе придумала, что меня боишься?
— Не тебя, — тихо ответила я. Раз уж у нас вечер откровений с лёгкой руки дока, а я чувствую себя удивительно легко и спокойно после известия о скором излечении капитана от морального истощения, нужно сказать всё, что в другой ситуации я бы сказать не рискнула. — Своей реакции на тебя. Своих мыслей и желаний. А ещё со мной происходит что-то странное. То я вдруг научилась стесняться, то, когда мне вдруг захотелось до тебя дотронуться, там, в тренировочном зале, кто-то будто сделал это за меня.
— И ты поэтому испугалась? — недоверчиво уточнил горячий.
— Я не испугалась. Я растерялась, когда эта чужая воля пропала, а потом ты меня прогнал.
— Вот как, — он тихо хмыкнул. — Мы учимся управлять психополем и общаться через него с самого детства, одновременно с речью и прочими основными навыками. Примерно лет с тринадцати до семнадцати, в период полового созревания, то есть — в самый сложный с воспитательной точки зрения возраст, очень обостряется восприимчивость чужой воли. Очень удобный природный механизм, помогающий качественно улучшить результат воспитания. Поскольку ты сейчас учишься контактировать с психополем, но делаешь это в довольно взрослом возрасте, процесс происходит неравномерно, скачками. Твоё восприятие сейчас находится именно на том, подростковом уровне. Учитывая пристальное внимание Совета к твоей персоне, можешь не сомневаться — все твои «странные» помыслы просто воплощение их ненаправленного, но сильного желания.