— Я никому не скажу, — пообещала я.
— Да не в этом дело, — отмахнулся Алирес и замолчал. В этот момент мы как раз вошли в столовую, и у Реса возникла возможность обдумать свои слова; я не торопилась его подгонять, понимая, что не в праве хоть на чём-то настаивать.
Вместо этого я раздумывала, насколько стремительно поменялась моя жизнь и поменялась я сама за жалкие несколько дней. Если поставить рядом меня-нынешнюю и меня же, но до перелёта, это были бы два совершенно разных существа. Я уже почти привыкла к мысли, что я — действительно нормальное разумное существо, что я человек, а не объект эксперимента. Мысли об этом, обо всём моём прошлом, стремительно вытеснялись новыми событиями и потоком новой информации, которую необходимо было усвоить. Наверное, у меня просто не было времени на всевозможные глупости.
— В общем, ты можешь мне не верить, — вдруг вернулся к прерванному разговору Рес, когда мы с ним расселись за столиком. — Вы, женщины, вообще обладаете врождённым талантом отрицать очевидное, — он усмехнулся. — Но я почти на сто процентов уверен, что взбесило капитана моё поведение. Точнее, моё поведение рядом с тобой. Проще говоря, мы стали свидетелями приступа типичной мужской ревности, только в более эпических масштабах, принимая во внимание личность ревнивца, — и Рес рассмеялся, разглядывая выражение моего лица.
— Ревности?! — тупо переспросила я.
— Ну да. Это я тебе как мужчина говорю; влюбился наш капитан в тебя как мальчишка. Во всяком случае, на подсознательном уровне, вот оно на инстинктах и вылезло.
— А причём тут любовь, больше на физическое влечение похоже, — с сомнением пробормотала я.
Изучению такого сложного и очень человеческого понятия, как «любовь», я, получив доступ к галанету, уделила довольно много времени. Нельзя сказать, что полностью поняла, что имели в виду все те авторы, на рассуждения которых наткнулась; наверное, потому, что у каждого было своё представление и видение этого чувства. Но определённая теоретическая база накопилась, и, если верить подавляющему большинству источников, инстинкты как раз отвечали за так называемый «зов плоти», а «любовь» являлась чувством значительно более возвышенным и далёким от подобных примитивных понятий.
— Ой, ну не начина-ай, — простонал Рес. — Я только недавно начал верить, что ваше женское племя не всё такое уж… бестолковое, — мне показалось, или он какое-то другое слово хотел вставить? — Уже тысячу лет назад доказано, что все эти высокие чувства в своей основе имеют феромоны и прочую физиологию.
— Но ведь физиология только основа? — уточнила я.