– Угрожаете, наверное, – тоскливо предположил Петров.
– Ничуть не бывало, – заверил Виталий Палыч, подпустив в глаза характерной «ленинской» хитринки. – Просто знакомлю вас с азами классической армейской философии, и не более того…. Вы же, родные, не предатели подлые, а дисциплинированные резервисты? Правильно я понимаю ситуацию? Ведь, резервисты?
– Резервисты, – тяжело вздохнув, подтвердил Подопригора. – Всё понятно. Без вопросов.
– Вот и замечательно. Понятия – «действующий резерв» ещё никто не отменял. Верно? Как и условный сигнал – «три зелёных свистка». Не говоря уже о дежурной кружке сладкого чая, щедро сдобренного радиоактивными нуклидами – для особо забывчивых и непонятливых…. Гы-гы-гы! Мать его…. Ладно, наложу на ваши рапорта по визе положительной. Двигайте ко мне свои жёлтенькие папочки с заявлениями…. Ага, пошёл процесс выхода на гражданку. Пока только предварительный. А окончательно уже в Москве белокаменной оформитесь. Как и заведено. Держите бумажки с моими красивыми генеральскими подписями. Не нужно благодарностей, дезертиры…. Утречком отправлю вас вертолётным бортом в здешнюю столицу. Там ребята хваткие, в Марсель «на раз» перебросят. А оттуда уже и до столицы нашей нежной Родины – рукой подать. Давай-ка, Тёмный, набулькай ещё по «соточке»…. Ну, за милую и щедрую Родину.… С чего – начинается Родина? С картинки в твоём букваре. С хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе…. Ну, в чём дело? Подпевайте, бойцы в отставке. «Грушные» резервисты хреновы…
В Марселе они (уже, понятное дело, переодевшись в цивильное), приземлились в тринадцать ноль восемь.
– Самолёт на Москву вылетает завтра, в семь тридцать утра, – объявил встречавший их прыщеватый молодой человек – третий атташе российского Посольства.
– Нормальный вариант, – равнодушно хмыкнул Горняк. – Могло быть и хуже. В том плане, что завтра – это вам не послезавтра…. Ну, и что нам делать до завтрашнего утра?
– На сей счёт никаких инструкций не получал. Делайте, что хотите. Только местных законов не нарушайте.
– А по сопатке, гнида худосочная, давно не получал? – ласковым голосом поинтересовался Петров.
– За что это? – искренне удивился юнец.
– Во-первых, за отношение напыщенное и высокомерное. Причём, к заслуженным бойцам, увенчанным наградами боевыми. А, во-вторых, морда лица у тебя, молокосос, избыточно-довольная и неприлично-лощёная. Словно бы с самого раннего утра любимую собачку французского Президента поимел во всех мыслимых и немыслимых позах. Включая, понятное дело, откровенно-извращённые, мать его растак…