Генерал же еще раз огляделся — полгода мирной жизни преобразили станцию. В марте стояли застывшие под слоем снега эшелоны, неубранными лежали десятки замороженных тел. Да и куска хлеба нельзя было достать, а только мечтать о прошлом изобилии.
Ведь фронт перекатывался через Татарскую дважды — в ноябре прошлого года, когда армия начала свой Ледяной поход из Омска, и в феврале, когда в обратном направлении последовали уже красные, теснимые наступающими сибирскими частями. Следы войны и разрушений были тогда везде. Но то было полгода назад…
А что сейчас?!
Всего шесть месяцев мира, и вся Сибирь стала преображаться прямо на глазах. И хоть не были еще убраны все следы междоусобной брани, но минувшего дыхания войны не ощущалось. И главным фактором мира было именно это продовольственное изобилие, которому Константин, вспоминая застойные годы, просто поражался.
Везде можно было купить еду на любой вкус, и поразительно дешево, буквально даром — но только за серебро. За исключением спиртного и табака, являвшихся государственной монополией.
С самогонщиками боролись самыми суровыми мерами — вся Сибирь от начала мировой войны напрочь пропахла сивухой, которую гнали везде и в поражающих любое воображение размерах. Кое-как если не покончили, то значительно уменьшили это развращающее страну явление. И усилий от правительства и армии с МВД потребовалось чуть ли не столько же, как на войну с партизанами.
А вот в красной России совсем другая жизнь. И дело не в том, что продовольствия мало, а в том, что коммунисты сознательно сделали голод одним из инструментов своей политики.
Нелоялен к советской власти? Тогда паек не получишь и сдохнешь от истощения!
Именно организованным голодом большевики смогли сломить саботаж интеллигенции и чиновничества, безжалостно расстреливая мешочников, что пытались в обход свирепых государственных декретов обеспечить себя и других людей продовольствием. А наложенная на крестьян продразверстка привела к стремительному сокращению посевов — крестьяне рассуждали здраво, ведь зачем сеять хлеб, если его все равно отберут.
Итогом такого крайне безалаберного и разорительного хозяйствования стало катастрофическое положение с острейшей нехваткой всего — от мяса и хлеба, сахара и овощей до масла и рыбы. О товарах народного потребления, даже таких дешевых раньше, как спички и ситец, за эти три года «военного коммунизма» население напрочь забыло, будто и не было их на прилавках при старом режиме.
— Ничего, посмотрю на большевиков, когда они сибирский хлеб съедят, а взять его будет неоткуда — в Германии с питанием напряженка полная, — задумчиво пробормотал Константин и усмехнулся: — Если так и будет, тогда есть шанс их уломать, есть…