Благовещенск
Громкий выстрел подбросил задремавшего Ефима Георгиевича из кресла. Водочка благотворно подействовала на его расшатанные нервы, так что исцеляющий душу сон навалился внезапно, спасительным бальзамом буквально склеив глаза — атаман не спал уже двое суток И тут такое пробуждение, будто собственную голову в колокол засунул, а по бронзе снаружи тяжеленной кувалдой ударили — аж звон в ушах стоял.
Генерал вскрикнул спросонок и машинально присел, словно попал под обстрел. Стекла в кабинете громко задребезжали, норовя вылететь из оконных рам, — со стороны реки снова жахнула мощная пушка.
— Твою мать!
Сон ледяной волной смыло. Сычев прекрасно знал, как бьет тяжелая артиллерия — наслушался в войну с германцами. А потому сразу кинулся к двери, расстегнув клапан кобуры. В голове билась одна мысль — у него в городе только трехдюймовки, те так не стреляют, это жужжание комара рядом с медвежьим ревом. У партизан пушек вообще нет, у китайцев на той стороне реки лишь допотопные стволы, чуть ли не времен первой опиумной войны. А бьет явно шестидюймовка, вон какой надсадный рев.
В дверях Сычев лоб в лоб столкнулся с ординарцем и чуть не был внесен обратно в кабинет его могучим напором — молодой подпоручик запыхался, глаза очумели от радости.
— Наши пришли! Наши…
— Отставить крик, вы же офицер, а не коробейник, что залежалый товар сбывает! Доложите, как положено!
Суровый голос генерала словно мокрой тряпкой стер с лица ординарца улыбку — юноша вытянулся, щелкнув каблуками:
— Ваше превосходительство! Только сейчас доложили с пристани — наша эскадра зашла на рейд. Прямо перед городом на якоря встали! Монитор под адмиральским флагом!
— Заждались!
Сычев стартовал с места, будто заправский рысак на Петербургском ипподроме, за считаные секунды спустившись с лестницы и оказавшись перед подъездом. Придерживая шашку, атаман чуть сбавил темп, памятуя одну аксиому, хорошо знакомую всем служивым: бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное — панику.
Свернув за угол здания и слыша за спиной топот сапог — адъютант и ординарцы уже пристроились следом, — Сычев быстро пошел к реке. Обогнув таможню, генерал увидел синюю гладь Амура, подсвеченную золотистым блеском восходящего солнца.
— Иптыть! Ну и силища! Не было полушки, а тут не алтын занюханный, целый червонец кинули!
Ефим Георгиевич испытывал жгучее желание протереть собственные глаза — настолько был поражен долгожданным прибытием подкрепления. Да какого — на речном рейде, напротив города, встала на якоря целая эскадра, расцвеченная колыхающимися на ветру флагами.