Выбравшись из машины и с удивлением обнаружив мокрые от слез щеки, она безуспешно попыталась убедить себя в том, что это из-за дующего в лицо холодного, колючего ветра.
Дверь дома широко распахнулась, и длинные тени, отбрасываемые родителями, заплясали на снегу. Джоан и Стефани, схватив сумки и чемодан, поспешили прочь с холодного ночного воздуха.
Тони Берроуз была хрупкой невысокой женщиной.
Стефани даже не знала точно, сколько матери лет: благодаря тому, как она выглядела, ее возраст было трудно определить — ближе к семидесяти, а возможно, и далеко за семьдесят. Стефани казалось, что мама ничуть не изменилась с того момента, когда она была ребенком и жила в этом доме. Черты ее лица напоминали равнины и углы: заостренный нос, заостренный подбородок, выступающие скулы и кожа, которая была настолько гладкой, что казалась неестественной. Мысль о том, что мать воспользовалась услугами косметолога, сделав укол красоты, вызывали у Стефани сомнение; ни о какой подтяжке лица речи быть просто не могло. В таком случае все объяснялось хорошими генами, и Стефани подумала, что было бы совсем неплохо выглядеть так же, когда она достигнет возраста матери.
Тони встречала дочь на ступеньках дома; увидев ее, бросилась ей навстречу и крепко обняла.
— Я даже не могу сказать, какой счастливой ты меня сделала, — прошептала она Стефани на ухо.
— Ты же знаешь, я не собиралась. Но я рада быть дома, — сказала она. И это было правдой.
— Что заставило тебя передумать?
— Может быть, я просто захотела на Рождество оказаться дома, — тихо сказала Стефани.
— Может быть, — ответила Тони голосом, подтверждающим, что она не поверила ни единому слову дочери.
Мет Берроуз, пропустив в дом Джоан, заключил свою старшую дочь в крепкие объятия.
— Это самый лучший рождественский подарок, который только можно получить.
— Папа… — Стефани почувствовала, как из глаз вновь потекли слезы, а в горле застрял комок.
— Входите в дом, а то обе замерзнете.
Стоило только взглянуть на Мета Берроуза, как можно было сразу сказать, что он является профессором колледжа. Высокий, худощавый, только сейчас начавший немного сутулиться, с шевелюрой абсолютно черных волос, едва тронутых сединой. Но от взгляда Стефани не ускользнули мешки под глазами, новые морщины на лбу и появляющаяся во время ходьбы сутулость. Он заметно постарел со дня их последней встречи.
Они вошли в маленький холл, и Мет закрыл за ними дверь. Появление еще одной елки — детской, которая каждый год специально ставилась для внуков, чтобы они могли продемонстрировать сделанные своими руками украшения, — делало холл еще меньше. В этом году елка утонула в огромном количестве поделок из фольги, гофрированной бумаги, шариков из папье-маше.