— Эх, а сколько еще кровушки прольется, — вздохнула Антониха. — Победа-то даром не дается. Вчерась на Евтеева Ваньку похоронка пришла. А от моего целый месяц нет писем.
— Ну что поделаешь, — помолчав, уже не бодро, а печально произнес Зарян. — Мой отец тоже не пишет. А вот Велик вчера получил письмецо.
Все повернули головы и посмотрели на Велика с завистью и вроде бы даже с укором, как будто он был виноват, что ему вот пришло письмо, а другим не пишут. Велик покраснел и заерзал на табуретке.
Потихоньку начали расходиться. После того как опустела учительская, в классе еще с полчаса потринькали балалайки, наконец, умолкли и они.
— А ты чего, геноссе, не идешь домой? — покосился Зарян на Велика, запирая двери.
— А я тебя жду, — удивленно сказал Велик: мол, нетто это не ясно?
— На этом спасибо, — сказал Зарян с усмешкой, — только надо бы сперва у меня спросить, стоит ли ждать. Я бы тебе сказал, что не стоит.
— Ты что, не идешь домой? — растерялся Велик.
— Пока нет. Мне еще надо кой-куда зайти по неотложным делам.
— А мне нельзя? — упавшим голосом спросил Велик.
— Гм. Ну ладно, пошли, раз уж остался. Но — в виде исключения, ферштейн?.. Да ты не обижайся. Мы с тобой друзья, а все-таки разница в годах, она сказывается.
Велик не понял, при чем тут возраст, но хотя Заряновы слова разожгли его любопытство, расспрашивать не решился: не хотелось выглядеть недогадливым тумаком.
Они обогнули школу и вошли во двор. И как только оказались в этом обширном хозяйственном дворе с сараем и хлевом, с поленницами и Велик увидел крыльцо, ведущее в квартиру учителей, так сразу вспомнилось не такое уж далекое по времени, но как будто из древней истории: волостной старшина Кузя Единоличник со своим сыном грузят дрова на сани, на крыльце — Мурка, она все заговаривает с Колькой, и это страшно злит Велика; а потом, когда эти двое уехали, — прыжок на крыльцо и выволочка Мурке. Особенно старался Степка, так старался, что Велику уж и жалко стало Мурку…
Где теперь Мурка? Когда немцы отступали и деревня, спасаясь от угона, выехала в лес, несколько семей (Кузя, его брат Иван Баян и еще кое-кто) остались на месте. В их числе была п учительница Анастасия Семеновна со своей младшей дочерью Муркой Эти семьи добровольно эвакуировались на запад. И где-то затерялись.
Сейчас, поднимаясь вслед за Зарином на крыльцо, Велик думал: знают ли Варвара и Лидия Николаевны о судьбе матери и сестры? Знают ли, что их мамаша веровала в победу фашистов и якшалась с их прислужниками?.. Да ну, откуда им знать?
Дверь открыла Лидия Николаевна.