— Наш лучший день, — говорю я улыбаясь.
— Все деньги по-прежнему там. Единственное мое капиталовложение, которое не дает процентов. Впрочем, я думаю, что однажды оно окупится.
— Можешь потратить мою долю на лотерейный билет, — поддразниваю я. Интересно, не имеет ли он в виду меня, говоря о «капиталовложении»? И как, по его мнению, оно должно окупиться?
— У тебя когда-нибудь был еще один такой день? — спрашивает Эрик, беря меня за руку и игриво щекоча ладонь.
— Скорее, год, — вздыхаю я. — Если ты был женат, ты меня поймешь.
— Я был женат трижды, и сейчас у меня опять никого нет, — быстро отвечает он.
Трижды? Видимо, ему больше нравится заключать брак, чем поддерживать его.
— И что случилось? Жена не выдерживала?
— Нет. Дело в том, что у меня была любовница.
— Эрик!
Он смеется.
— Я имею в виду работу. Она отнимает больше времени, чем любая женщина. Ни одна жена с таким не примирится. — Эрик улыбается и подмигивает. — И кроме того, дорогая, никто не сравнится с тобой по части обаяния. Хотя, вынужден признать, все мои супруги отчасти напоминали мне тебя.
— Это комплимент? — спрашиваю я. — У них у всех были вьющиеся каштановые волосы? Зеленоватые глаза? Или же им всем было по девятнадцать — как мне, когда мы с тобой были вместе?
— Все вышеперечисленное. — Эрик смеется.
С водителем за рулем лучший способ путешествовать. Мы уже на Манхэттене, и мне не приходится спускаться в метро и сидеть рядом с каким-нибудь типом, от которого несет пивом. Мы останавливаемся перед входом в Тайм-Уорнер, Эрик выбирается из машины прежде, чем водитель успевает ее обойти, и открывает дверцу с моей стороны. Я вылезаю из лимузина и задираю голову, чтобы разглядеть возвышающееся надо мной полупрозрачное здание. Несмотря на поздний час, на улице полно подгулявших прохожих, они весело переговариваются в ожидании такси.
Эрик предлагает мне руку. Когда полчаса назад я садилась в машину, то не задумывалась о том, куда мы отправимся, но, судя по всему, на самый верх. Уже почти три. Рестораны в это время закрыты. Я беру Эрика за руку, и мы идем через вестибюль. Портье, два рассыльных, консьерж и лифтер — каждый, в свою очередь, подобострастно кланяется, пока мы следуем к лифту:
— Добрый вечер, мистер Ричмонд, как хорошо, что вы снова у нас.
На меня никто не смотрит. Я здесь лишь случайная посетительница.
Или они приняли меня за проститутку. Если бы Эмили сделала что-нибудь подобное, я бы ее убила. Разве не понятно, что это значит, если в такой час ты соглашаешься подняться к мужчине в номер? Но мне удается легко убедить себя, что в моих поступках нет ничего предосудительного. Эрик холост, и я, в общем, одинока, по крайней мере в буквальном смысле этого слова. На моем пальце нет обручального кольца, а мой муж живет с другой женщиной. Если у Билла есть Эшли, то у меня может быть Эрик. Это даже не считается. Ведь мы с ним уже встречались.