Среди причин, смягчающих облик большевиков, мы часто забываем главную. Это грандиозное преступление всех буржуазных стран — Первая мировая война с миллионами смертей, неслыханными до этого. У большевиков нет и не было никакой вины за это преступление. И они утверждали: при нас это будет невозможно.
Он поверил им, как великий игрок, ставка — жизнь. Думаю, что он никогда в жизни не читал Ленина, хотя славил его до умопомрачения. Допустим, он раскрыл Ленина и часа два, что маловероятно при его темпераменте, читал его. Что бы он сказал себе, отложив Ленина? Он сказал бы: видимо, это настолько гениально, что мне, необразованному человеку, кажется глупым. Надо верить в него, а не читать его!
И он верил. А как не поверить, когда ставка уже сделана — собственная жизнь.
Я буду последним рабом социализма, сказал он себе — и служил социализму, как вдохновенный раб. Перевернутая гордость. Однако в тридцатом году он окончательно убедился: опыт с социализмом полностью провалился.
Ты был последним рабом социализма, а теперь станешь первым лакеем партии, шепнула ему судьба.
— Нет! — рявкнул он в ответ. — Я честный игрок!
И застрелился!
О, если бы вовремя кто-нибудь ему убедительно сказал:
— Поэт! Игрок! Играй во что хочешь, но никогда ни в какие игры — с государством! Здесь ты все проиграешь!
Легко сказать! В России с государством заигрывали и Пушкин, и Достоевский. Государство всегда было слабоумным, как же им, людям с великим умом, с великой любовью к Родине, не поделиться умом со своим же государством? Однако этот же ум подсказывал им осторожность: слишком далеко не заходить.
Они заигрывали, а он заигрался. Мероприятие — социализм — оказалось бесчестным, и он застрелился, как будто именно он его затеял.
Он совпал в одной части своего темперамента с большевиками:
— Крушить!
Грех немалый.
Но он не заметил, что большевикам отродясь несвойственна другая часть его темперамента:
— Жалеть!
Редко кто умел так жалеть, как он: лошадь упала, упала лошадь… Это он упал. Пал.
Психологический признак кризиса государственности — это когда средний гражданин страны чувствует себя умней правительства.
Умный человек, но вызывает брезгливость. С ним неприятно иметь дело, как с умным пауком. Что характерно: при всем его уме, когда я в разговоре с ним коснулся тонких нравственных проблем, он глядел на меня бараньими глазами, ничего не понимая. Технологический ум, и когда речь идет о культуре, он хорошо разбирается в ее технологической части.
Чем больше Бога, тем меньше полиции.
Поэт может быть каким угодно, но не может быть скользким.