— Что-то ты, Леха, угрюмый? — спросил Демин.
— Да как же: опять пришлось нескольких человек убить. Давно я этим не занимался…
— Не расстраивайся, я думаю, тебе свои боевые исскуства придется вспомнить.
— К сожалению.
— А вы много человек сегодня угрохали? — спросила Катя, чтобы поддержать интересный ей разговор.
— Пять, но их людьми не назовешь, — ошпаренные, долбанутые обморозки, вот кто они.
— Здорово. Мы слышали из машины выстрелы и взрывы, но ничего не видели, — пожаловалась Катя, — жаль.
— Нечего их жалеть, — добавил Леха и тяжело вздохнул.
— А понесите меня, — вдруг ни с того ни с сего попросила Катя, — я устала.
Алексей и Витек обескураженно посмотрели на нее.
— Ну давай я попробую, — вызвался Демин, но Катя закапризничала.
— Я хочу, чтобы он меня понес, — она надула губки и потянулась к Алексею.
Коновалов наклонился и легко, как пушинку, поднял Катю.
— А-а-а, — засмеялась девочка и вдруг обхватила обеими руками шею Коновалова. Она прижалась к его богатырской груди, и ей стало хорошо и спокойно. Положив голову к нему на плечо, она улыбнулась, закрыла глаза и представила, что сидит на руках у своего любимого, дорогого и единственного отца. Альфред Репутатский ни разу в жизни не брал ее на руки — он был черств и груб с ней. Но в эти минуты Катя и не думала о нем, она даже не помнила о его существовании. Почему-то ей было очень хорошо с этим огромным, как гора, сильным, как медведь, посторонним дядькой — Алексеем Коноваловым.
Странно, но и Лехе было приятно нести Катеньку. Он вдруг вспомнил, как обнимал свою единственную, любимую и драгоценную дочку, ласкал ее, целовал в румяные щечки, смешил нелепыми звуками и как она смеялась и радовалась, сидя на его могучих руках. Его годовалая дочь Анечка и жена Татьяна погибли девять лет назад, во время крушения поезда Москва — Санкт-Петербург. С того дня Алексей стал другим — очень грустным человеком.
Горе-террористы и их заложница беспрепятственно прошли в здание госпиталя, и никто у них даже пропуска не спросил. Когда поднимались в лифте, Демин сильно занервничал. Он никак не мог дождаться встречи с дочерью. Алексей, видя, как изменилось настроение друга, тоже заволновался.
Когда Витек ворвался в палату и увидел Светлану живой, настроение его улучшилось.
— Здравствуй, моя хорошая, — он подошел к ней, обнял и крепко несколько раз поцеловал в обе щечки. Светлана дремала, но, увидев отца, приподнялась на скрипучей больничной кровати и радостно пролепетала:
— Здравствуй, папочка.
Витя положил гостинцы на столик, сел рядом.
Катя стояла перед кроватью не шелохнувшись и во все глаза смотрела на Светлану.